Чтобы развеять страшный морок, я указательным пальцем левой руки дотронулась до жала. Неожиданно кинжал, словно аспид, впился в меня. Он не просто глубоко проткнул кожу, но стал впитывать кровь. Я же, будучи в сознании и понимая, что происходит нечто опасное, не могла сбросить с себя оцепенение и пошевелиться. Чувствовала, как немеет палец, но отдёрнуть его была не в силах.
Даже представить не могу, чем бы закончилась эта история, но вдруг почувствовала, что по штанине ко мне на колени вскарабкалась крыса. Она поднялась на задние лапки, забавно шевеля тоненькими усиками, высунула мордочку, рассматривая поверхность стола, что-то увидела и, кажется, приняла какое-то решение. Стремглав запрыгнув на стол, она без промедления, с силой оттолкнувшись задними лапками, прыгнула в угол, образованный моим пальцем и лезвием кинжала, ценой своей жизни разрывая страшную связь.
Звон металла клинка, вывалившегося у меня из руки, вернул в реальность. Я медленно осознавала, что только что избежала смерти, и не могла отвести взгляда от располовиненной, усыхающей на глазах тушки несчастного зверька.
– Хе-хе… Смогла-таки, – раздался в голове насмешливый голос. – Не сама, правда, помогли, но да ладно, придираться не стану. Осталось последнее условие. Выполнишь, буду служить тебе верой до последнего вздоха. Твоего. Я-то бессмертный.
Пытаясь понять смысл сказанного и сопоставить его с происходящим, я начала злиться.
– Да ты кто такой? Какие условия? Какой верой, злыдень? – зарычала я, продолжая рассматривать, как продолжает превращаться в труху бабушкина крыса, лежащая на брошенном на столе кинжале.
– Я Губитель!
Прозвучало это с какой-то извращённой, непонятной для меня гордостью. Как можно гордиться тем, что лишаешь жизни?
– Вот и хорошо. Возвращайся в ножны и шкатулку. Я даже заверну тебя в ткань, уложу всё как было, найдём с бабушкой для тебя тихое местечко…
Но насмешливый хохот не дал мне закончить фразу.
– Поздно, детка! Ты могла это сделать до того, как напоила меня своей кровью, тем привязав меня к себе. Теперь не сможешь от меня избавиться.
И тут я растерялась.
– Да на кой грех ты мне нужен?! – оттолкнула я от себя опасный предмет. – Чтобы в один безрадостный день быть тобою погубленной? Губитель…
Последнее слово я произнесла как ругательство, и, кажется, хищная сущность, вживлённая в кинжал, это поняла.
– Не сердись, хозяйка, – тут же изменил тон собеседник. – Я никогда и никак не смогу тебе навредить, но я так оголодал за долгие годы заточения. Дай мне вдосталь напиться человеческой крови, и я буду покорнее самого преданного раба.
– Ты с ума сошёл?! Как ты себе это представляешь? Я что, должна выйти в Замок и начать резать там всех встречных-поперечных? Не дождёшься! – резко встала я со стула и даже от стола отошла, чтобы быть как можно дальше от Губителя.
Очень хотелось отругать себя за необдуманный поступок, но делать это теперь бесполезно. Что сделано, то сделано. Мало вытащила из тайника, так ещё и, пусть случайно, привязала к себе кровью. Эх, может, притопить его по-тихому в потоке, что протекает за стеной? Или лучше в нужник спустить?
– Не получится, хозяйка, – голос сущности вновь стал ехидным. – Теперь я вернусь к тебе из любых пучин и далей.
Глава 14
Я растерялась.
Благодаря специфичному воспитанию, полученному в детстве и юности, и опыту прошлой жизни мне казалось, что я – моё сознание – вполне уверенно обживаюсь в новом теле, внедряюсь в необычный мир и адаптация проходит успешно. Я даже с магией, обрушившейся на меня, как сосулька с крыши зимой, смирилась. И вдруг какая-то железяка диктует правила и условия. Такое точно не вписывалось в картину моего мира.
Обведя взглядом стол, я осторожно вытащила из-под шкатулки и тяжёлых ножен кусок ткани, которым был спелёнат кинжал. Сложила его аккуратно в плотный свёрток и вернула в коробочку. Затаив дыхание, аккуратно, боясь сделать резкое движение, вставила клинок в ножны и положила поверх шёлка, взялась за крышку с намерением закрыть и набросить крючок.