— Ну не получается ничего, старик, не получается! — в сердцах возмутилась женщина.
Она устало присела на землю, прямо на длинные полы своего пальто, и приложила ладонь ко лбу.
— По отдельности ещё куда ни шло, но вместе-то вообще никак!
— Успокойтесь, — убедительным тоном сказал Лингоши, — Вы довольно быстро подошли к самому сложному, теперь Вам нужно лишь пробовать снова и снова.
Старик откуда-то достал крошечную табуретку и с серьёзным видом восседал на ней, читая свою газетёнку. Очки забавно свисали с его переносицы, словно с насмешкой.
— Экономьте силы и будьте аккуратны, осталось немного, нужно просто...
— Как Вы вообще можете читать? — недовольно пробурчала Люцилль, но в глазах её будто пробудилась зависть.
— А что мне, — хмыкнул Учитель, — стоять над Вами и поучать прямо в уши? Я и так...
— Да я не об этом, — перебила она старика, — Сейчас же...
Она помахала рукой на ночное небо, которое только-только начинало светать.
— Я Ваше лицо почти не вижу, а Вы буквы разбираете?
— У меня хорошие очки, — невозмутимо ответил он.
— Понятно, — протянула Люцилль, удивлённо подняв бровь.
Так посидели они ещё секунд десять.
— У вас нет, случаем, ещё одной табуретки?
— Нет.
Женщина пытливо наблюдала за стариком, а тот старательно делал вид, что ничего не замечал. Наконец он поднял глаза и глянул на Люцилль.
— Я немного подустала — столько раз уходить в мир сумерек и монотонно тренировать воздействия...
— Ага, бывает, — кивнул Лингоши, вернувшись к своему чтению, — Сочувствую, но ничем не могу помочь. Сами же видели — не могу я заменить Вас. Рана не даёт.
— Кхм-кхм,.. м-да, — кашлянула женщина от неловкости. Мало того, что старик перевёл тему немного в другую сторону, так теперь ещё и продолжать гнуть свою линию может оказаться некрасивым — Лингоши прежде всего раненый старик, а не мужчина, который уступает более слабой женщине. И тем не менее...
— Знаете, чем лучше я смогу отдохнуть, тем быстрее мы закончим с этим делом, — сказала она с небольшим раздражением, — А значит, быстрее вы с мальчиком уйдёте в убежище, то есть и шанс успешного выживания тоже повышается.
— Звучит логично, — поддакнул старик.
Люцилль замерла с усталым терпением на лице. Так прошло ещё несколько секунд.
— Возможно, на табуретке сидеть поудобнее, чем на земле, — примирительным тоном сказал старик, поднимаясь со своего места и подходя к Люцилль. Та тоже встала.
— Спасибо, — только и сказала она.
— На здоровье, — ровно ответил Лингоши, а сам отошёл в сторону и уселся на траве, что росла вдоль дороги.
Отдохнув несколько минут, Люцилль вернулась к своим попыткам, вновь и вновь пытаясь совместить в одно действие то, что раньше умела делать лишь порознь. Старик сидел на траве и более не вмешивался в процесс.
* * * * *
— Есть! — услышал Лингоши голос женщины.
Старик степенно поднялся и подошёл к неподвижной фигуре Воина, возле которой довольно улыбалась Люцилль.
— У Вас получилось? — спросил он.
— Да, — кивнула Наблюдатель, — Я смогла синхронно закручивать и ускорять потоки в нужную сторону. Делать тоже самое с частыми и короткими паузами у меня также получилось. Теперь мы можем начинать?
— Если всё так, то да, пожалуй, — одобрительно произнёс старик, — Итак, что у него на уме?
Женщина задумчиво приложила палец к губам.
— Как я смогла выяснить, ему не нравится его нынешнее занятие, — медленно проговаривала она, силясь вспомнить недавние видения прошлого, — Он... Он хочет стать собой, найти себя, а не заниматься делом, которое получается у него лучше всего.
— Странное желание, — нахмурился Лингоши, — Проблемы с начальством, неприятные сослуживцы — это бывает у всех. А отрицание своей работы я вообще понять не могу. Он ведь наверняка с юных лет мечтал стать Воином, не так ли?
— Судя по обрывкам прошлого, что я успела увидеть, — подняла глаза Наблюдатель, — Так и есть.
— Значит, это ему всегда нравилось, — кивнул головой старик, кинув взгляд на лук в руках Воина, — Почему же теперь он хочет всё изменить?
— Разве это важно? — раздражённо отозвалась женщина, — Мы всё равно не сможем узнать всю суть конфликта. Если, конечно, не перелопатим всю его память, пока он тут стоит.
— А лезть в память опять нам нельзя, — скривился Учитель, — Иначе ты закрепишься... Вы закрепитесь в его голове сильнее, и он вполне может вспомнить Вас, когда вернётся в поток. А там уже заподозрит манипулирование.
— Да и неважно это, — вздохнула Наблюдатель, — Раз не можем ничего в него заложить сейчас, скажем всё, что нужно, когда он очнётся.