Молодой голос молчал, хоть ему и было что добавить. Прорицательница была всего на десяток лет моложе правителя, поэтому слышать намёки на слабость старого ума от ещё более старого ума... было нелепо. Но привычно. Хотя несомненно, у молодого слуги не было и мысли о том, что разум Владыки начинает его подводить. В конце концов — где обычная Провидица, а где мудрый и многоопытный глава провинции?..
Наконец ровная окружность была проведена, и старик отложил циркуль в сторону. Вооружившись линейкой и остро отточенным карандашом, Владыка провёл одну линию, провёл другую... и застыл.
— Скажи ей, пусть будет через час, — сухо сказал он.
— Как прикажете, Владыка, — шевельнулось коричневое одеяние слуги, что согнулся в поклоне.
Как и всегда, слуга не мог уйти, не услышав нужной фразы. Старик задумчиво постучал карандашом по бумаге.
— Ежели она явилась с очередной ерундой, передай ей, что фруктов ей больше не видать, — бросил он напоследок, — Контракт с Югом можно и пересмотреть. Причём в любой момент.
— Я передам, — позволил себе улыбнуться парнишка-слуга, но Владыка и внимания не обратил.
— Всё-всё, уйди уже, дай посидеть спокойно, — отмахнулся он, вновь склонившись над чертежами, — Амал-ин.
— Конечно, Владыка, — ещё один поклон, и парень удалился так же бесшумно, как и пришёл. А старый наместник остался наедине со своими бумаги и мыслями, что его, несомненно, очень радовало.
* * * * *
— Ну что, бойцы, мы пришли! — провозгласил Локус, когда сплошная кромка леса на горизонте наконец расступилась, уступая место маленьким деревенским домикам.
Гвардейцы как по команде подняли головы и вгляделись в горизонт.
— Ага, — зевнул Каин, идущий одним из первых, — Может, Вы с Отто одни там разберётесь? А мы пока поспим.
— Что значит — «поспим»? — сурово спросил Отто. Он шёл по правую сторону от командира ответа и пока не выказывал признаком усталости, в отличие от всех остальных «Копий Вейхоу». Кроме командира, естественно — близкого друга самого правителя Вейхоу никто из отряда не видел усталым вообще никогда.
— Ну вот приляжем где-нибудь да и прикорнём, — невозмутимо ответил Каин.
— Мы парни неприхотливые, — поддержал его кто-то из толпы.
— Много ли людей надо на подростка и старика...
— Замолкли, неженки! — прикрикнул Локус, — Или Вам напомнить, что стало с Клеоном? А он, напомню, любого из вас с лёгкостью на землю положит. Но на этих беженцев его не хватило, так что не расслабляйтесь. Вполне возможно, что в деревне нам придётся воевать.
— Да как скажете, амал Локус, — вздохнул Каин, поправляя лямку сумки, — Как скажете.
— О-о-о, — остановился внезапно командир и облегчённо выдохнул.
— Что такое? — повернулся Отто.
— Наш старый добрый убивец желает пообщаться, — довольно усмехнулся Локус, — Импульс идёт со стороны СОНА.
— Вот же он изворотливый, нашёл-таки способ связаться, — невольно восхитился Отто, — Я уж думал, не получим мы оттуда вестей.
Локус ничего не стал отвечать. Он закрыл глаза и раскинул руки в стороны. Вдох...выдох...
* * * * *
Задумчиво усевшись на одну из скамеек небольшого сквера, Клеон крепко задумался. С одной стороны он понимал, что ни женщина, освободившая его, ни старик, что помог ей, никак не могли заставить его вершить их волю. Офицер знал свою силу, свои возможности, знал свой несгибаемый рассудок, на который почти невозможно повлиять. Последние инциденты были связаны скорей с его собственными проблемами, которые рано или поздно вылезли бы наружу и без посторонней помощи. И Клеон ни секунды не пожалел о том, что произошло. Он был готов начать свой путь. Вот только...
Воин скривился, но не стал отрицать очевидное: ему хотелось встать на пути у своего бывшего отряда. Желание помешать Воинам совершить очередные бессмысленные убийства было очень сильным, но идти на поводу у своих освободителей тоже не хотелось. Клеон понятия не имел о том, какие интриги плетутся вокруг этих беженцев и почему главе провинции так важна их смерть. Офицеру было плевать. Но чувствовать себя использованным, или даже действительно стать таковым...
Старик и женщина даже не попытались воздействовать на него. Они не пробовали замешать офицеру ложные мысли, не пробовали убедить его в своей правоте с помощью воздействия голосом. Они даже не попробовали надавить на чувство долга за своё спасение или, например, воззвать к милосердию в душе гвардейца. Последнее может показаться совсем глупым — какое милосердие у солдата, что перерезал целую деревню, не моргнув и глазом. Но в остальном...