— Меня зовут Клеон, — хмуро пробасил тот, — А время,.. ну... — неуверенно начал он и посмотрел на небо. На звёзды.
В эту ночь небесный свод мог быть необычайно красивым, если бы не несколько плотных серых облаков, постепенно застилающих небеса.
— Оно тебе не поможет, всё тучами заволокло, — скучающе произнёс первый, — По положению Луны ты не сориентируешься, по звёздам ты не умеешь, я в этом уверен. Так что давай без этих дешёвых трюков позапрошлого века. Прибегни уже к современным способам.
Сам он всё это время лежал, рассматривая примятые цветы на поляне, и давил муравьёв. Как маленький мальчик, у которого забрали картонные мечи, а все его друзья разбежались. И не с кем больше играть в войнушку...
— Или погоди,.. — чуть призадумался он и сосредоточенно прищурил глаза. Клеон жадно наблюдал за каждым его движением.
С такой миной он пролежал ещё секунд пять, затем вдруг встряхнул головой со словами: «Всё это чушь» и величественно продекламировал:
«Каждый смертник знает слух,
Что в три часа гоняют мух.
Их здесь не было и нет,
Два часа — вот мой ответ!»
— По слогам не совпадает, олух, — мрачно промолвил Клеон. Затем он неспешно поднялся и подошёл прямо к нему:
— А ничего дельного кроме бездарных стишков посоветовать не можешь?
— О, а ты теперь у нас ценитель высокого? Сразу после бочки отменной браги? — усмехнулся тот.
— Значит, ничего, — протянул Клеон, проигнорировав его выпад и покачав головой, — А ты у нас по бабам, значится. Они такие стишки...
— Не-а, — протянул тот, чуть нахмурившись, что заставило Клеона удовлетворённо улыбнуться, — Просто доверься инстинктам, слушай себя, и скажи уже, который час?
Клеон упрямо мотнул головой и отвернулся. Постоял так несколько секунд, затем развернулся и нетерпеливо выпалил:
— Ну где-то три.
— Очень точное определение — где-то, — ехидно проговорил лежащий, — А стишки не такие уж и плохие, просто не всем эта чушь нравится. Ты вот среди аристократов жил, хорошие книги читал, а нам, простому люду...
— Ладно-ладно, понял я, — раздражённо ответил Клеон, не слыша его, — Само-собой... Пусть будет три двадцать...
— Это твой окончательный ответ? — прервал второй гвардеец тишину, в которой было слышно лишь треск костра да сопение спящих.
— Да, — твёрдо ответил тот.
— Эх, зря я тебя Кроном назвал. Оскорбил древнего и могущественного бога, которому назвать правильное время было как пальцами...
— Если бы существовал бог справедливого суда, он бы тебя здесь же, само-собой, четвертовал за твой трёп, — грозно перебил Клеон, — Говори уже, на сколько я ошибся.
— Твоя точность сравнима с точностью моего сына, когда я прошу его меня разбудить, — неожиданно мягко сказал тот, — Говорю ему: буди в девять, а он поднял меня, лишь когда сам проснулся — в половине одиннадцатого.
— То есть? — не понял «Крон».
Лежащий гвардеец вдруг словно вышел из оцепенения, резко встал и продолжил с обычным ехидством:
— А то, что время лишь без десяти два. Да и светлее было бы намного после трёх. Но ты делаешь успехи.
— А просто и нормально сказать ты не мог?
— Мог, но так было бы неинтересно, зато...
— Локус сказал, она должна вернутся как раз к двум, — прервал его третий гвардеец, молчавший всё это время. Он сидел чуть подальше от костра, отвернувшись от него, и вглядывался в ночную тьму леса, — Так что кончайте свою практику и внимательно смотрите по сторонам. В этой непроглядной тьме за деревьями вполне могут прятаться шпионы.
Оба гвардейца повернулись к нему со схожим удивлением на лицах.
— Ты всегда был занудой, Отто, — с неудовольствием заметил первый гвардеец, — А после этого задания, наверное, станешь ещё...
— А ты всегда такое трепло, Рем, — в тон ему перебил Отто, — Но что лучше в нашей профессии, скажи мне?
— Ты ведь не думаешь, что эта испуганная беженка вздумает привести к нам гостей? — проигнорировал его вопрос Рем и развёл напоказ руки, — Она видела, что было со всей деревней, кого же она нам на смерть принесёт?
— А если посмеет, то мы их всех тоже, само-собой, к праотцам, — поддержал Клеон своим низким медвежьим голосом.
— Нужно быть готовым к любым возможным неприятностям. Локус не зря поставил нас всех в охрану. Он чего-то ждёт, опасается, — невозмутимо ответил тот.