Я задумался. Мысли об этом моменте возвращались ко мне без труда, как ни странно. Я ожидал, что это будет подобно последствиям тока Лингоши, когда голову ужасно кололо и сосредоточиться было невозможно, однако сейчас было абсолютно спокойно.
В голове всплыли преувеличенно прекрасные образы этого дома, восхищения интерьером, архитектурой... Хотя нет, это было ещё у входа. Мне изначально понравилось это место, поэтому для местного «клиентоориентированного» потока я оказался очень уязвим... Так, ещё раз. О чём же я думал?..
..В Циянго нет таких красивых мест, отсюда я сделал вывод, что у нас люди подходили не так кропотливо к своей работе...
Вот оно! С этим я не согласен! Причём мысль пришла сама собой, я просто сосредоточился.
— Я решил, что в Циянго нет таких мест из-за плохого подхода наших людей, — вздохнул я.
— С чем потом сам же не согласился. Понимаю, — кивнул Лингоши и отвёл взгляд.
Возникла небольшая пауза. Я понимал, что не хочу думать о своей прежней жизни, об умерших родителях... Этот огромный камень на душе я сразу же привык не замечать, так что сейчас я просто постарался отвлечься от этого, отвернувшись от Лингоши. Спрашивать об ушедшем Миралине мне тоже не хотелось, хоть вопрос и лежал на языке всё это время. Как ушёл, так и вернётся.
— Не думал я, что ты так сильно привязался к своей деревне, — услышал я неприятно-безразличный голос старика, отчего я просто начал закипать. К своей деревне я привязался, даже не к нашей...
— Тебе всегда было плевать на свою семью, — ледяным тоном процедил я. Больше не могу уже сдерживаться, сил нет, — Друзья, родные, близкие... Всё это для тебя просто инструменты, пустые оболочки для твоих Учительских экспериментов! Кроме матери тебя никто и знать не хотел в нашей семье, — уже чуть ли не кричал я и встал, откинув стул, со злостью уставившись на старика, — Шлялся бы дальше со своими ходоками, зачем же ты вернулся? Совесть вдруг очнулась? Или внуков понянчить захотелось? — издевательски закончил я свою гневную речь и вдруг ойкнул, присев на другой стул.
Тяжёлое отвращение к своему деду накатывало на меня огромными океанскими волнами, я чуть ли не физически ощущал... уже что-то другое. Покалывание в висках и ладонях, теплоту разгоняющейся крови... Я тяжело дышал и уже не смотрел на старика, прикрыв глаза ладонью, как вдруг услышал глухие звуки аплодисментов. Что ещё за...
Из-за скрытой двери вышло несколько человек, продолжающих аплодировать. Лингоши уже стоял с торжественным видом и продолжал хлопать. Люди, среди которых я узнал Миралиня, вышли из-за витрины и окружили меня, не переставая хлопать. Среди них я успел поймать уважительный взгляд парня примерно моих лет и восхищённый взгляд маленькой девочки, которую не могли утихомирить окружающие. Такое чувство, что чуть ли не вся семья Курья вышла меня поздравить. Знал бы я, что делать...
Мне очень хотелось встать или хотя бы принять нормальное положение, но чувство тяжести навалилось на меня и не отпускало. Скрючившись на стуле и прикрыв половину лица ладонью, я смотрел на это представление одним глазом; мой взор затуманивался...
— Замечательно, Миншу, — услышал я удовлетворённый голос Лингоши сквозь гул голосов и аплодисменты, — Ты точно не статичен. Прими мои поздравления — ты станешь Воином!
Моё сознание поплыло и полностью отдалось великой тьме. Послышался треск стула, с которого я сверзился. Последнее, что мне увиделось — это чьи-то тянущиеся ко мне длинные и худые руки...
— Давайте-давайте, пошевеливаетесь, скоты, — кричал отстающим Клеон, — Нам ещё идти и идти!
Двое парней шли рядом с ним, что-то горячо обсуждая, а остальные трое брели позади. Клеон неодобрительно покачал головой и повернулся обратно. Поправил лук, вздохнул. И двинулся дальше.
Приятный ночной лес и туман всегда так действуют. Ночь близилась к концу, но упрямо не хотела уступать своё блаженство рассвету. Можно сказать, что только в безмолвии, покое и отдыхе есть счастье для неё. От такой мысли Клеон усмехнулся.
Разделиться с целью охватить все места возможного пребывания противника в самое короткое время — не самое лучшее решение. Прямо скажем — внезапное. Обычно Локус против разделения отряда. Для обычных наёмников или даже для обычного военного конфликта это правильная тактика, но не здесь и не сейчас. А для «Копьев Вейхоу» так и вообще никогда.