Они стояли передо мной, всем своим видом выражая безразличие и пренебрежение. Но один из них, амбал с огромным клинком на плече, нетерпеливо мотнул головой:
— Да на что мы тратим тут время! — процедил он, — Заходим к ним и вырезаем этих горе-вояк. Уже второго выцепили, и он такой же беспомощный. По-вашему...
— По-моему, — начал копейщик, медленно повернувшись к нему, — Нам приказано всё сделать тихо, а разгром казармы в этот приказ явно не вписывается.
Я продолжал дышать чуть учащённо и не вставал, чтобы не развеять иллюзию моей слабости. Можно было бы попытаться удрать, благо они закончили со своими фокусами, и все пятеро стояли передо мной достаточно открыто. Пытаться учитывать скрытых от моих глаз других членов отряда я и смысла не вижу. Остаётся надеяться, что остальная часть их отряда работает где-то в другой части деревни. В самом деле, не считают же они, что смогут впятером задавить всю деревню?
Однако не ожидал я, что они будут разбираться со своими разногласиями здесь и сейчас. По-видимому, и у элиты из элит имеются свои проблемы с руководством.
— Да мы их тихо и быстро уложим.., — не согласился громила, но с лидером лучше не спорить.
— ТЫ мне дашь гарантию, что они не успеют отозваться перед начальством?! — рявкнул копейщик, выделив первое слово, — Нам дали чёткие и однозначные приказы, и не тебе, сморчку малолетнему, говорить мне что лучше.
Поток так и взбрыкивал вокруг него, так что даже я мог это почувствовать. Сами же Воины на автомате чуть склонили голову, а говорливый ещё и мстительно прищурился. Вот же мрак, и как они только воюют в такой атмосфере?
— Может ни стоило, хотя бы при чужом, — услышал я другой голос, далёкий и медленный, как из колодца...
Ну что, повеселимся?
— А я уже не жилец, — весело вырвалось из моих губ, — Точнее, он.
— Пойдёшь их подстрекать, значит? — усмехнулся кто — то из Воинов.
— Как получится, — продолжали слова сами выливаться из меня, а тело начало потягиваться, словно только что проснулось. Я с ужасом осознал, что не могу управлять собой от слова «вообще»...
Мой яростный и отчаянный крик остался лишь в моей голове: я кричал и истязался как мог, пытаясь сделать хоть что-то... Но ничего не мог. Оставалось только думать о той ужасной бездне, в которую я учудил. Лишь край сознания остался от меня и ничего более...
А тебе больше не нужно. Молчишь? А я предлагал подчиниться, но ты вынудил меня на этот шаг. Посмотрим, как твои дружки знают тебя и твою личность. Подозреваю, ничего они о тебе не знают, как и я. Но мне это и не нужно. Ведь я — это ты.
* * * * *
В небольшой и вполне обычной спальне царил полумрак. Рядом с кроватью стояла низкая тумба, на которой была возложена горящая свеча. Красные стены и голый дощатый пол тёмными пятнами окружали двух человек в комнате.
На кровати лежал мальчик. Его лицо часто меняло выражение; руки то сжимались в кулаки, то расслабленно лежали вдоль тела. Мальчика заметно лихорадило: пот выступал на его голой груди, всё тело чуть дрожало, но лицо было очень бледным и болезненным.
Напротив кровати и рядом с дверью на стуле сидел старик, смотря лишь в одну точку — на свечу. Лицо его хмурилось, но никаких других признаков глубокого участия или переживания он не проявлял.
Пламя свечи постоянно прыгало и подёргивалось в своём танце. Окно на улицу было плотно закрыто, а шторы не пускали дневной свет внутрь.
Старик упрямо мотнул головой и встал. Глянув ещё раз напоследок на своего внука, Лингоши спешно вышел из комнаты. И чуть не столкнулся с подошедшим Миралинем.
— Когда будет ваш специалист? — нетерпеливо спросил Учитель.
— Я ведь уже говорил, — начал тот, но Лингоши цокнул языком. Миралинь покачал головой, но ответил: — Через несколько часов.
— К тому моменту он поможет... Даже не знаю? — саркастически развёл руками старик, — Отнести гроб?
Лингоши ужасно злила вся эта ситуация. Какие-то выродки умудрились поймать момент, когда Миншу был слаб, и пролезли ему в сон? Миншу потерял сознание явно из-за общей нагрузки, а не под чужим воздействием, так что такое грандиозное совпадение можно смело посылать куда подальше. Он никак не мог это предотвратить. Но как же им так повезло?
— Мне жаль, но здесь и сейчас мы ничем не можем ему помочь. Но мы всё же пытаемся, так что будьте сдержаннее, — нахмурился Миралинь, — Раз уж всё равно ничем помочь не можете.