Ветер утихомирился, смирившись с присутствием чужих. Небо немного прояснилось, обнажая прекрасную лазурь начинающегося дня. Локус не был сторонником бивинатуралистов, метабиологов и других людей, связывающих различные природные явления с вероятностью успеха того или иного дела, да и в целом природу он не особо любил — уж слишком много проблем она иногда доставляла ему своим «характером». Но сейчас, глядя на спокойные и мирные деревья, до которых, казалось, не доходило ни одного колебания ветра, Локус понемногу расслабился. Тревожное ощущение немного притупилось. Он вспомнил свою подготовку, вспомнил дела давно минувших дней и ряд предыдущих операций. Несмотря на молодость командира и относительно небольшое количество проведённых им операций, уверенность в себе и своих силах закрепилась в этом человеке довольно давно, и она ещё никогда его не подводила. Пока Локус и его офицеры были живы, ему ничего не казалось невозможным.
Гвардейцы закончили довольно быстро и старательно уничтожили следы боя и сгоревших тел. Сосредоточенный гвардеец просидел около валяющегося в отключке пьяницы около пятнадцати минут, аккуратно создавая переплетения потоков для нужного эффекта, после чего он заявил, что мужчина не проснётся по меньшей мере сутки и не вспомнит о случившемся. Локус одобрительно кивнул: ему не хотелось заниматься этим самому, так что инициативе Воина он был рад.
По пути отряд не встретил больше ни одной живой души. Локус внимательно осматривал небольшие каменные заслоны и заросли кустарников, но не смог обнаружить признаков пребывания разумных. Кустарники становились всё реже и реже, горные массивы были уже давно покрыты снегом, а солнце поднималось всё выше и выше, нога в ногу с «Копьями».
Наконец воины добрались до широкой поляны, обдуваемой ветрами. Прекрасный вид поздней осени с высоты почти тысячи метров захватывал дух, но Локус смотрел только вперёд. Там на узком склоне в тени гигантского гранитного утёса, который огромной рукой прикрывал почти всю верхнюю оконечность горы, виднелась тонкая полоса дыма, выходящая из небольшого дома. Сам дом был небольшим и круглым, а его крыша была усеяна острыми копьями, точно спина ежа. Локус нахмурился: это место совсем не выглядело гостеприимным.
— Монахи?.. — с удивлением спросил один из впереди идущих гвардейцев, который тоже заметил дом.
— Может быть... — неуверенно ответил кто-то позади.
Гвардейцы мало что знали о монахах, им не приходилось встречаться с ними. Это были те жрецы, чью практику не одобряла ни одна из существующих научных дисциплин. Многие из них были безрассудны, почти все они отказывались подчиняться местной власти, на которую по закону должны были работать все научные работники, но мало кто из них были глупцами. Однако не только монахи могли жить в таком странном месте, в горах и в отчуждении, но в ином случае одного дома было мало для любого поселения или экспедиции. Больше никто бы не стал селиться в таком месте в одиночку. Локус был готов к худшему.
— Зайдём на огонёк к ним тогда уж, — спокойно сказал он своим, — Оружие убрать, руки к ножнам не тянуть, потоки придержать, пока не разрешу.
Гвардейцы быстро исполнили приказ за несколько секунд, а командир, почувствовав лёгкое ослабление тока, направился к дому. Гвардейцы неспешно шли за ним.
С одной стороны, Локус понимал, что скрывать чужих беженцев монах не станет; не его это дело, да и лежит оно вне сферы его интересов. С другой стороны, монах вполне может не захотеть им помогать, так что придётся использовать грубую силу, ибо по-другому никто бы в отряде не смог заставить такого человека выдать нужную информацию. А зная многих фанатиков среди научных работников, чьи принципы ценились ими выше даже их собственной жизни, Локус подозревал, что они могут ничего и не добиться. Если же предположить, что монах будет заинтересован в охране беженцев, то всё становилось ещё печальнее.
Лёгкая тревога набежала тенью на лицо командира, заставив его остановиться. Что-то было не так. Засада? Он бегло осмотрел редкие деревца и поникшие кустарники, глянул на огромную гранитную «руку» и убедился — здесь прятаться негде. Нет, было что-то другое, глубинное и чуткое, опасное и далёкое, косвенно вовлекающее самого Локуса в опасную ситуацию. Так ничего и не придумав, командир повернулся к своим Воинам. Те спокойно стояли; многие от пытливого взгляда Локуса вытянулись стрункой, остальные же с нескрываемым любопытством наблюдали за Локусом.