— Паршивцы! — закричал мастер. — Рано вам самостоятельность дают. Сами, подлецы, покалечитесь и других под тюрягу подведете! Вон все из цеха!
Набедокурили и монтажники. Привели их в депо, где ремонтировались паровозы, поставили в сторонке и сказали:
— Стойте и смотрите. Привыкайте к паровозному делу.
А кому охота просто так торчать? Фабзавучники разбрелись по депо, принялись у слесарей работу выпрашивать. Те позволяли парнишкам буксы протирать, чистить от нагара топки и трубы.
За два дня фабзавучники так извозились, что стали похожи на трубочистов. Паровозники смеялись.
— Ничего, привыкайте, от мазута еще никто не умирал.
Фабзавучникам конечно хотелось слесарной работы — пошабрить, пригнать, подпилить. А им продолжали давать самую никудышную работу подсобников. Почисти… керосинцем промой… ветошью протри.
— Три, три и — дырка, — ворчал Шмот. — Слесарное дело забудем.
И фабзавучники стали увиливать от грязной работы, шататься без дела по депо, глазеть, как выкатывают обновленные паровозы, а на их место на ремонтную канаву ставят инвалидов.
Перед обедом в депо пригнали с путей еще теплую «овечку» — на профилактический ремонт. Шмоту захотелось детальнее разглядеть будку машиниста, и он подговорил ребят забраться на паровоз.
— Ощупать надо. По учебникам учили, а в руках даже регулятора не держали.
Парнишки огляделись. Рядом никого.
— Лезем, — предложил Олег Могучих.
Четверо мигом вскарабкались в будку машиниста. А там Могучих, будто зная больше всех, стал показывать:
— Это парометр, давление показывает… Трубка эта — водомерное стекло… Этой ручкой кулису переводят… А где регулятор?
— Вот, — нашел Шмот. — Только как пар пускать?
— Сейчас покажу. Дай-ка!
Точно опытный машинист, Могучих схватил регулятор обеими руками и дернул. Паровоз вздрогнул, чихнул паром и заскрипел колесами.
Фабзавучники переполошились:
— Пар в нем! В поршни ударил!
— Давай тормоз!
— Пусти к регулятору!
— Испорчен…
Все четверо стали хвататься за ручки, за кран, за все подряд. А паровоз пыхтел и катил прямо на ворота.
— Прыгай, ребята!..
Затрещали ворота. Паровоз врезался в них буферами и продолжал двигаться. Прыгать было поздно. Ворота сорвались с петель и рухнули под колеса.
Тут паровоз остановился. Пар в котле кончился.
Прибежали рабочие. К месту происшествия примчался и начальник депо.
Из паровозной будки выглядывали перепуганные фабзавучники.
— Кто вам позволил на паровоз лазать? — закричал начальник депо.
— Ты их еще месяц без работы подержи, — сказал пожилой рабочий. — Они у тебя все депо разворотят. Ребята здоровы!
У Шмота и его приятелей отобрали рабочие номерки.
Больше их в депо не пустили. А через день и в литейке праздношатание закончилось происшествием.
Отформовав свои полсотни тормозных колодок, фабзавучники пошли поглазеть, как идет заливка форм чугуном. Мостовой кран, визжа от тяжести и рассыпая искры, потащил от вагранки большой ковш, наполненный расплавленным металлом. Предупреждающе зазвонил колокол.
Ребята, желая получше разглядеть, как искрящаяся струя попадает в прожорливую глотку формы и, крутясь в воронке, уходит вовнутрь, так близко подошли к опоке, что услышали в ней сердитое ворчание чугуна. Заполняя пустое пространство, металл тыкался во все стороны, искал лазейку на свободу, фырчал и плевался огнем… И вдруг нашел плохо замазанную щелку в стыке опок. Сначала показался синий язычок, а затем острая струйка хлынула на горелую землю и… на сапог неосторожного фабзайца.
Тюляев взвыл, помчался по цеху. В горячке он не смог найти воду, плюхнулся прямо в лохань с жидкой белюгой.
Подошли старики литейщики, велели сапог разрезать: Виванов полоснул его перочинным ножом, сорвал дымившуюся портянку, но поздно. Ступня побурела, покрылась белыми полосами.
Один из стариков вытащил из кармана кусок пиленого сахара, сунул его в руку Тюляева и посоветовал:
— Разжуй и приложи. Верное средство от ожога, всегда помогает.
Тюляев торопливо разгрыз сахар, помазал липкой жвачкой волдыри и опять взвыл — еще больней стало. Пришлось вызвать «скорую помощь».
Когда санитары унесли Тюляева, мастер собрал фабзавучников в конторке и сердито сказал:
— Вам было сказано: по цеху не шляться. А вы что? Под раскаленный чугун лезете. Если еще раз кого замечу на заливке, номерок отберу. Завтра из своего угла никуда! Ясно-понятно?