— Давай, ребята, наддай жару!
А когда появился на сцене живой, вращающий глазищами паровоз я басом принялся стыдить начальников депо, зал разразился хохотом и такой овацией, что артистам пришлось на время умолкнуть.
Спектакль закончился разудалой песней под стук колес паровоза:
Проводив после спектакля именитых гостей, за кулисы пришел довольный НШУ. Пожимая руку Калитичу и Сергею Евгеньевичу, сказал:
— Здорово придумали с паровозом! Начальство с одобрением отнеслось. Обещало дать старый локомотив на растерзание.
Злополучная модель
Обещанный паровоз был притащен в старое депо и поставлен на ремонтную канаву. Это была сильно проржавленная и покалеченная в крушении «овечка». Старые паровозники осмотрели «подарок» и пришли к выводу, что паровоз наполовину придется обновлять. Для этого требовался энтузиаст-организатор, чтобы добывать в цехах нужные детали. Кто же возьмется за столь хлопотливое дело?
Иван Калитич не зря ходил к паровозникам на уроки по спецделу, сидел за партой, делая чертежи, и вел записи. Он надеялся вместе с юнцами постигнуть науку машинистов. Когда возникла идея восстановить руками фабзавучников паровоз, он сказал себе: «Может осуществиться мечта. Решайся! Сейчас или никогда! Надо только не трусить. Не боги горшки обжигают». Он пошел к начальнику школы и попросился в организаторы по восстановлению паровоза.
— А как же комсомол? — спросил тот.
— У меня есть хорошие заместители — Зоя Любченко и Юрий Лапышев. Они потянут; Ну и я конечно помогу.
— Хорошо, — сказал начальник школы. — Для консультации я дам преподавателя спецдела Тройского. Он — паровозный волшебник, локомотивы нутром чувствует.
С консультантом повезло. Инженер Тронский знал все системы локомотивов и умел ставить диагнозы заболевшим машинам. Кроме того, он любил свое дело и был заражен неуемной энергией, которая передавалась другим.
По просьбе Калитича вместе с ребятами Тронский принялся разбирать паровоз и определять, каких частей не хватает, какие износились, какие требуют только промывки керосином да очистки. На размонтирование «овечки» он тратил много времени и даже спецдело преподавал не в классе, а в депо, чтоб каждый мог потрогать детали машины.
Наступило время заняться локомотивом и другим ребятам. Первыми включились столяры. По чертежам они изготовили модели. Модели перешли к литейщикам. Те, чтобы лучше понять чертежи, пришли в депо взглянуть на детали в натуре.
Паровоза на яме уже не оказалось. Его рама была подвешена на цепях, котел покоился на козлах, а колеса сгрудились на запасных рельсах. Все остальные части машины, промытые и густо смазанные, лежали на деревянных щитах.
Калитич, выбрав чертежи первоочередных отливок, сказал:
— С мелочью, старики, надеюсь, справитесь, а вот с этим чудищем, — показал он на треснувший во время крушения паровой цилиндр, — навряд ли. Работенка для квалифицированных формовщиков. Закажу в вашей литейке.
В литейном цеху заказ паровозников был принят неохотно, потому что оба формовщика, набивших руку на формовке цилиндров, отсутствовали: один заболел, другого призвали на сборы в армию. Модель пошла по рукам стариков. Те вертели ее, интересовались, по какой расценке пойдет, сколько штук понадобится, а затем говорили:
— Больно заказ мал. Без брака с первого раза не отольешь, а пока обвыкнешься — работе конец. Ничего не заработаешь.
И передавали модель дальше. Добровольцев в цеху не нашлось.
«Ясно-понятно» обозлился. Схватив модель, он подошел к носатому Глухареву и приказал:
— К пятнице две штуки отформуешь. Смелей надо работать, нечего на ломовой работе деньгу зашибать.
— Смелей… смелей, — передразнивая мастера, ворчал Глухарев, разглядывая модель.
Наворчавшись, носатый принялся сеять землю. Сито бесом заплясало в его руках. Модель верзила раскачал свинцовой кувалдой, потом выдернул ее, да так неудачно, что один край осыпался.
Понося мастера яростными ругательствами, Глухарев с трудом восстановил поломанный край и зашпилил его.
За остаток дня Глухарев с трудом успел приготовить вторую форму.
После заливки у его опок собрались любопытные. Носатый, выбив кувалдой дымящуюся, горелую землю, поднял клещами еще не остывшую отливку; разглядев ее со всех сторон, простонал: