В этот же день Гурко и Ромка очутились в «голодальнике». Ожидая, когда за ними придет милиционер, они сговорились от всего отпираться, твердить только одно: «Нашли за печкой в школьной уборной».
В сумерках в школу пробрался Нико и закинул «узникам» через фрамугу узелок с хлебом и картошкой.
— Может, нам взять веревочную лестницу и убежать? — спросил у него Ромка.
— Ни в коем случае, — рассердился Нико. — Тогда станет ясно, кто таскал книги. Если будете отпираться, вас скорей выпустят.
Нико ушел. А Ромка с Гурко, заправившись картошкой с ржаным хлебом, почувствовали себя бодрее.
Через час или два послышалось звяканье ключей. В класс вошел Щупарик. Усевшись против мальчишек, он стал смотреть на них в упор с таким видом, точно выбирал: каким способом лучше всего прикончить провинившихся?
Они же, выражая смирение перед роковой неизбежностью, директорский взгляд выдержали и даже изобразили готовность положить головы на плаху.
— Вы тоже свои книжки в парте нашли? — предупреждая ответ, ехидно спросил Щупарик.
— Нет, — возразил Ромка. — Мы нашли их за печкой в уборной.
И тут вдруг директор как бы подобрел.
— Ну что ж, чудесно, мальчики, — сказал он. — Хоть и не верю вам, но прошу об одном одолжении. Скажите своим приятелям, что я даю два дня сроку. Сумеете за это время собрать книжки — преследовать не стану, не сумеете — отдадим обоих под суд и деньги взыщу с родителей. Из школы, разумеется, исключим.
Кому же хочется ввязывать в свои проделки родителей? На мальчишеском совете было решено: все оставшиеся книги тайно вернуть в школу.
На другой день вечером Ромка Громачев и братья Зарухно, сгибаясь под тяжестью мешков, пробрались к школе. Нико проник в учительскую и, открыв окно, стал принимать книги. В это время из тьмы появился директор. Оказывается, вместе со сторожихой он сидел в засаде.
— Вот вы как действовали, голубчики! — словно радуясь, воскликнул он. — Не вздумайте только убегать! Сопротивление усугубит вину.
И мальчишки сдались на милость директора. Он же обещал не карать тех, кто добровольно отдаст книжки.
Щупарик заставил ребят расставить книги на полках так, как они стояли, затем отвел их в «голодальник» и строго сказал:
— Ночевать будете здесь. Утром вызову милицию.
— Но вы же сказали, что не будете преследовать, — напомнил Нико.
— С ворами у честных людей сделок не бывает, — заметил директор. — Умейте отвечать за свои проступки.
Он запер двери класса на ключ и ушел домой.
Мальчишки ждали от Щупарика всяких каверз, но вероломство их потрясло. Дал слово и не сдержал. Такому больше доверяться нельзя, он всегда предаст.
Горестно просидев в темноте, мальчишки задумались: что же предпринять? Если они не придут ужинать, то родители всполошатся, начнут искать и, может быть, раньше Щупарика обратятся в милицию. Обязательно надо показаться.
— Давайте выберемся отсюда и сходим домой, — предложил Нико. — Поужинаем и как бы пойдем спать. Полежим немного и вернемся в школу.
Так они и сделали: с помощью веревочной лестницы выбрались из «голодальника», разошлись по Домам, поужинали и улеглись спать. А когда раздался ночной гудок лесопилки, покинули свои постели, потихоньку вышли на улицу и встретились у школы.
Здесь они стали обсуждать: как отомстить за вероломство Щупарику?
— Мы ведь заперты на ключ, да? — спросил Нико у товарищей и, слыша насмешливое хмыканье, добавил:
— Нас нет на воле. Если что случится вне школы, никто заключенных не обвинит. На суде это называют алиби. Так что мы можем навредить как хотим. У меня есть предложение ударить по самому больному — по теплицам. А чтобы Щупарику попало от жены, оставим свой знак с запиской: «Привет от школьников!»
Ребята примечали, что некоторые учителя после уроков превращались в неприметных и скучных людей. Дома они выносили помои, рубили дрова, таскали воду, копались в навозе. Это уже были не громовержцы и оракулы, а забитые женами мелкие служащие.
Не лучше был и директор школы. Придя домой, он снимал свой черный костюм, рубашку с манишкой и надевал какие-то задрипанные брючишки, заношенную кофту, длинный клеенчатый передник и дырявую шляпу. В таком виде Щупарик был жалок, походил на огородное пугало.
При жене он вел себя безропотно, в голосе не было рокочущих нот, так как в доме властвовала потомственная огородница — дородная женщина, почти гвардейского роста. Ее приданым были застекленные теплицы, подогреваемые торфом. В теплицах выращивались рассада и цветы для продажи. Со своего огорода директорская жена получала доход, в несколько раз превышавший зарплату мужа, поэтому к его должности огородница относилась без всякого уважения. В доме на Щупарика наваливалась работа батрака: он безропотно носил воду в теплицы, в тачке возил торф и навоз, копался в земле.