Младшему Зарухно не везло: его статья опять не была напечатана. Но все же она сделала свое дело. Первого октября в школе появилась комиссия: три женщины и двое мужчин. Все они с серьезными лицами ходили между прибывших телег и пытались разговаривать с хуторянами. Но те были неразговорчивыми.
Члены комиссии, посоветовавшись, отправились на дом к директору. Там их встретила дородная Эмма Януаревна. Узнав, что непрошеные гости хотят осмотреть ее погреба и хлев, она подбоченилась.
— А вы кто такие, чтоб в мои погреба нос совать? Милиция?
— Нет, мы не милиция. Мы — комиссия наробраза, — вежливо сказал очкарик в кожанке. — На директора школы поступила жалоба. Нам поручено проверить.
— А почему вы ко мне пришли? — спросила огородница. — Разве и на меня кто жаловался? Дом и пристройки — моя собственность. Я от родителей в наследство получила. Так что проверяйте погреба директора, а не мои. Без милиции — никого не пущу.
Члены комиссии, не зная, как быть, потолкались во дворе и, вернувшись в школу, пошли искать директора. Он в это время водил по классам хуторян и показывал, что их дети будут рассажены на самые близкие от учительского стола парты.
Комиссию он встретил с показным радушием и, узнав о грубом поведении Эммы Януаревны, сокрушенно сказал:
— Что же вы сразу не пришли ко мне? Можно было избежать недоразумений. Да, да, к сожалению… как бы сказать мягче… несколько прямолинейна. Видимо, сказывается грубое воспитание с детства. Прошу простить ее и не обижаться. У меня лично действительно нет никаких погребов и складов. В доме Эммы Януаревны я лишь жилец. В моем ведении — интернатские кладовые. Но они — достояние родителей и поварих.
— Нам бы хотелось выяснить: случается ли вам получать подарки от хуторян? — стал допытываться председатель комиссии.
— Не буду скрывать… бывает, бывает, — повторил Щупак. — Но я и мои коллеги их принимаем, чтобы не обидеть сельчан. Позвольте полюбопытствовать: кто мог заподозрить нас в неблаговидных поступках?
Ему дали статью, подписанную братьями Зарухно, Антоном Милевским и Димой Громачевым. Дочитав ее до конца, Витоль Робертович рассмеялся.
— И взрослые люди эту мальчишескую выходку приняли всерьез? Даже создали комиссию, — изумился он. — Да знаете ли вы, какие это отъявленные негодяи?
И Витоль Робертович, сгущая краски, рассказал о хищении книг.
— Но наказывать ученика за напечатанную в газете заметку непедагогично, — заметила женщина в шляпке.
— Да разве я позволил бы себе! — горячо возразил Щупак. — Громачев был наказан за непочтение к старшим. Я должен заметить, что все эти ученики, подписавшие статью, — вполне оформившиеся правонарушители. Их нельзя держать в нормальной школе. Они развратят учеников, дурные поступки заразительны…
Витолю Робертовичу удалось убедить, что статья написана мальчишками из дурных побуждений — желания отомстить ему за частые наказания.
Не понимая, как такие сорванцы могли стать пионерами, члены комиссии отправились к Тубину. Расспросив его о братьях Громачевых и Зарухно, они сообщили, к каким выводам пришел Щупак. Пионервожатый недоуменно развел руками.
— Я не знаю педагогических способностей директора школы, — сказал он. — Но вижу, что он мастак наговаривать на ребят и желает опекать только кулацких детей.
— Ну зачем же так резко? Сгущать краски не будем. В его просьбе есть резон: интернат должен быть школой для сирот и ребят из далеких селений. А смешанный состав усложняет обучение.
— Но за пионеров, написавших заметки, я буду воевать: не позволю выгонять их из школы. К тому же вам не удалось проверить факты поборов. Не спешите с выводами. Разрешите мне поговорить с ребятами.
Вожатый вызвал братьев Зарухно и Громачевых.
— Почему вы написали в газету? — спросил он. — Только без вранья, иначе разговор будет коротким.
— А чего нам врать? — спросил Гурко. — Первый раз писал Ромка. Он везучий: его статью напечатали. Вторая статья моя. Но мне не везет: мои сочинения не печатают, а посылают на расследование. Я твердо знаю: Щупарик — взяточник. У моей матери остановилась приятельница. Она привезла в школу двух дочек. Но их не приняли, потому что не было подарков.
— Эта хуторянка еще здесь?
— Она остановилась у нас. Хочет хлопотать.
— Сведи меня к ней.
Тубин сходил к Зарухно и поговорил с опечаленной хуторянкой. Оказывается, существовало негласное правило: кто отдает детей в интернат, — прежде всего договаривается с Эммой Януаревной, сколько и чего нужно привезти в виде подарков.