– По домам, – приказал предводитель. – Оружие есть у всех?
– У всех! – в один голос откликнулись они, подымая с земли длинные деревянные копья с красными флажками на остриях.
– Отнести оружие в кусты и составить там в козлы! – скомандовал Фери Ач. – Марш!
Все направились в глубь островка, предводительствуемые Фери Ачем. Гереб тоже пошел с ними. Маленькая лужайка с камнем посредине, на котором стоял зажженный фонарь, опустела. Шаги все удалялись: краснорубашечники углубились в чащу.
Бока сделал движение.
– Сейчас, – шепнул он Немечеку и вынул из кармана красную бумажку, заблаговременно проткнутую кнопкой. Потом раздвинул кусты, обернулся и сказал:– Жди здесь. Не шевелись!
И одним прыжком выскочил на лужайку, где только что тесным кружком сидели краснорубашечники. Немечек затаил дыхание. Первым делом Бока подбежал к исполинскому дереву, которое росло на краю лужайки, осеняя весь островок своей могучей кроной, словно огромным зонтом. Во мгновение ока он приколол к его стволу алый знак и шмыгнул к фонарю. Открыв одно из стекол, он дунул внутрь. Свеча погасла, и Немечек перестал видеть Боку. Но не успели его глаза привыкнуть к темноте, как Бока уже очутился рядом и схватил его за руку:
– За мной! Скорей, скорей!
И оба помчались к берегу, где стояла лодка. Чонакош, увидев их, прыгнул в нее и уперся веслом в берег, готовый сейчас же оттолкнуться. Бока и Немечек мигом перемахнули через борт.
– Отваливай, – задыхаясь, приказал Бока.
Чонакош налег на весло, но лодка не двинулась с места. Слишком глубоко врезались они в берег, когда причаливали: лодка почти наполовину вылезла па сушу. Надо было кому-то выйти, чтобы приподнять нос и столкнуть лодку в воду. Но на лужайке уже слышались голоса. Краснорубашечники, вернувшись из арсенала, увидели, что фонарь потух. Сначала они было подумали, что его погасил ветер. Но Фери Ач, осмотрев фонарь, обнаружил, что одно стекло открыто.
– Здесь кто-то был! – загремел он так, что его услышали и трое беглецов, бившихся с лодкой.
Фонарь зажгли, и всем бросилась в глаза записка, прикрепленная к дереву: «Здесь были мальчишки с улицы Пала». Краснорубашечники переглянулись. Фери Ач воскликнул:
– Если были, значит, не ушли далеко! В погоню! Он издал протяжный свист. С моста прибежали часовые и доложили, что по мосту никто на остров не проходил.
– Они на лодке приплыли, – сказал меньшой Пастор. И трое мальчишек с улицы Пала, сталкивавшие лодку, с ужасом услыхали громкий вопль краснорубашечников:
– В погоню!
Как раз и этот момент Чонакошу удалось спихнуть лодку и быстро в нее прыгнуть. Беглецы дружно взялись за весла и изо всех сил принялись грести к противоположному берегу. Фери Ач громогласно отдавал приказания:
– Вендауэр, на дерево! Посмотри, где они! Пасторы, живо через мост: обежать озеро с обеих сторон!
Казалось, трое с улицы Пала теперь окружены. Пока они сделают четыре – пять взмахов веслами, необходимые, чтобы достичь суши, быстроногие Пасторы успеют обежать вокруг озера, и тогда путь будет отрезан с обеих сторон. И даже если удастся достичь берега раньше Пасторов, их все равно заметит с дерева дозорный и крикнет, куда они побежали. С лодки видно было, как Фери Ач с фонарем в руке бегает по берегу. Потом раздался гулкий топот: это Пасторы промчались по мосту.
Но не успел дозорный вскарабкаться на дерево, как беглецы уже достигли берега.
– Лодка пристала к берегу! – завопил с дерева невидимый дозорный.
– Все за ними! – тотчас ответил ему низкий голос предводителя.
Но трое лазутчиков с улицы Пала уже удирали со всех ног.
– Нельзя, чтобы они нас догнали, – промолвил на бегу Бока. – Их в несколько раз больше, чем нас.
И они припустили вовсю, не разбирая дороги, по газонам – впереди Бока, за ним остальные, – прямо к стеклянному зданию оранжереи.
– В оранжерею! – запыхавшись, проговорил Бока, подбегая к низенькой двери.
К счастью, дверь не была заперта. Юркнув в нее, беглецы притаились за густыми кипарисами. Снаружи все было тихо. Преследователи как будто потеряли их из виду.
Мальчики перевели дух. Они оглядели внутренность этого странного здания, сквозь стеклянную крышу и дверь которого проникал слабый свет городских сумерек. Необыкновенное, любопытное место была эта большая оранжерея. Трое беглецов попали в левое ее крыло. Прямо перед ними находился центральный зал, а за ним уходило вдаль правое крыло. Вдоль стен, насколько видел глаз, тянулись ряды зеленых кадок, в которых росли деревья с толстыми стволами и большими листьям. В длинных ящиках красовались мимозы и папоротники. Под высоким куполом центральной части неподвижные пальмы простирали кверху свои веерообразные листья и высился целый лес каких-то южных растений. Посреди этого леса находился бассейн с золотыми рыбками, а возле стояла скамейка. Дальше опять шли магнолии, лавры, померанцевые деревья, гигантские папоротники – сплошь крупные, сильно пахнущие растения, наполнявшие воздух пряным ароматом. И всюду в этом обширном стеклянном строении, обогреваемом паровым отоплением, сочилась и капала вода. Капли щелкали по широким, мясистым лопастям, и когда где-нибудь, шурша, вздрагивал большой пальмовый лист, мальчикам чудилось, будто это какой-то диковинный южный зверек копошится во влажных, душных зарослях, между зелеными кадками. Здесь беглецы почувствовали себя в безопасности и стали раздумывать, как теперь выбраться отсюда.
– Только бы не заперли на ночь оранжерею! – пролепетал Немечек, который в изнеможении уселся под высокой пальмой, прислонившись к ее стволу. Он промок до нитки, и в тепло натопленном помещении его охватила приятная истома.
Бока успокоительно заметил:
– Ну, если до сих пор не заперли, так теперь не запрут.
Они сидели и слушали. Но снаружи не доносилось ни звука. Видно, никому в голову не пришло искать их здесь. Тогда они встали и начали бродить среди высоких стеллажей, сплошь уставленных горшочками с зелеными кустиками, душистыми травами и большими цветами. Чонакош, задев ногой за одну из полочек, споткнулся. Немечек поспешил к нему на помощь.
– Погоди, – сказал он, – я тебе посвечу.
И прежде чем Бока успел помешать, вынул из кармана коробок и чиркнул спичкой. Спичка вспыхнула, но тут же погасла, потому что Бока выбил ее у него из рук.
– Осел! – сердито прошипел он. – Забыл, что мы в оранжерее? Ведь здесь даже стены стеклянные… Теперь они наверняка нас заметили.
Мальчики остановились, прислушиваясь. Бока был прав. Краснорубашечники увидели вспышку света, на мгновение озарившую вею оранжерею, и в следующую минуту ясно послышался хруст гравия у них под ногами. Они тоже направились к левому крылу. В Аче снова проснулся военачальник.
– Пасторы, к правому крылу! – крикнул он. – Себенич – к среднему входу, а я сюда!
Мальчишки с улицы Пала мигом попрятались кто куда. Чонакош лег на живот и заполз под нижнюю полку стеллажа. А Немечеку велели залезть в бассейн с золотыми рыбками: все равно он уже промок. Малыш погрузился в воду по самый подбородок, а голову прикрыл большим листом папоротника. Боке уж не оставалось времени для размышлений, и он успел только стать за приотворенную дверь.
Фери Ач с фонарем в руке вошел со своим отрядом в оранжерею. Свет фонаря падал так, что Бока, стоя за стеклянной дверью, хорошо видел Фери Ача, но сам оставался невидимым. Тут он впервые как следует рассмотрел предводителя краснорубашечников, которого раньше видел близко только раз, в саду Национального музея. Красивый малый был этот Фери, особенно сейчас, когда глаза у него горели воинственным пылом. Но в следующее мгновение он со своими спутниками уже кинулся обшаривать проходы. В правом крыле они даже заглянули под стеллажи. В бассейне искать никому не пришло в голову. Зато Чонакоша чуть не обнаружили. Его спасла чистая случайность: как раз в ту минуту, когда преследователи собирались заглянуть под нижнюю полку, паренек, которого Фери Ач назвал Себеничем, сказал: