— Что ему нужно? — интересуюсь я.
— Он уезжает, Лада! — Голос Васи срывается. — Он уезжает на ПМЖ в Канаду.
— Счастливого пути. — Я не вижу повода для истерики. Я не могу поверить, что ее все еще волнует судьба бывшего мужа. Тем более, кто-кто, но я-то знаю, что замуж она выходила не по большой и светлой любви. Она никогда этого не скрывала. Вася всегда твердит, что то был пробный брак. Что ее, в таком случае, столь огорчило?
— Лада, он хотел встретиться перед отъездом.
— Зачем? О чем можно говорить?
— Мы навсегда останемся с ним родными людьми.
— Ничего себе! — возмущаюсь я. — Какие мы добрые и великодушные. Ты уже простила ему предательство? Он подал на развод, разрушил семью, а ты все еще считаешь его родным и близким? Ты хоть Леве не додумалась это сообщить?
— О, если бы я еще и об этом сказала… — Вася обреченно вздыхает. — Его разъярил сам факт звонка и то… Короче, Шурик переписал на меня квартиру. Нашу квартиру. Он оформил дарственную. Он сказал, что чувствует свою вину и хочет хоть как-то ее загладить. Я должна подписать бумаги и… Я не знаю, что делать! Лева в бешенстве!
Помню, как Вася рассказывала, что Лузгин торопил ее с выездом из квартиры Забавы. Он ревностно следил за тем, чтобы она оставила в ней абсолютно все. Лева ревновал Васю к прошлому, а единственным реальным мужчиной, о котором он знал, был первый муж Василисы — Шурик Забава. На него и обрушилась вся ненависть Лузгина, на того, кто когда-то обладал тем, что теперь принадлежало только ему. Самое неблагодарное занятие — ревность к прошлому. Уверена, что Васины волосы (которые она в прошлом году остригла по требованию Левы) раздражали Лузгина лишь потому, что он представлял, как Шурик касался их и вдыхал их аромат. Он заставил жену остричь их, но так и не обрел желанного покоя. Призраки прошлого беспокоят Леву, что не лучшим образом отражается на отношениях с Васей.
— Вася, а тебе нужна эта квартира? — спрашиваю я.
— Не знаю, — вздыхает Вася.
— А ты подумай хорошенько! — Уверена, что при желании Лева может купить ей любую квартиру, в любом районе, за любые деньги.
— Лада, неужели я должна отказаться?
Я молчу. Это серьезно. Здесь нужно как минимум два мнения, лучше — три. Я боюсь брать на себя всю ответственность.
— Мы должны обсудить это с Варькой, — твердо заявляю я.
— Я уже думала об этом. Но ты же знаешь Правдину: она всегда ставит многоточие.
— Представляю, как «обрадовался» Лева… — Лузгин остается для меня мужчиной-загадкой, мужчиной, до которого я не смогла достучаться. Я тешу себя мыслью, что попросту была недостаточно настойчивой и изобретательной. О чем я думаю в критическую для лучшей подруги минуту!
— Ладуся, я тебе передать не могу, как мы ужасно повздорили. Боюсь, это первая ссора такого разрушительного масштаба. Я никогда его таким не видела… — Вася плачет. Терпеть не могу, когда она рюмсает по поводу и без. — Он так хлопнул дверью, когда уходил!
— Успокойся. — Я пытаюсь выказать сочувствие. Хотя мне становится обидно: Вася вряд ли готова слушать историю о моем новом увлечении.
История неожиданного знакомства совершенно справедливо отодвигается на задний план. Какие знакомства, когда подруге плохо! Я слышу громкие всхлипывания Васи и подробности ее не самого приятного разговора с мужем. С каждой минутой я все больше проникаюсь ситуацией, возникшей у подруги: Лева ушел, хлопнув дверью, предварительно выдвинув ряд несправедливых обвинений в адрес Васи.
— Куда он мог поехать, Вась?
Иногда вмешательство со стороны бывает полезным. Третье, незаинтересованное, лицо может сыграть роль созидательную. Правда, я не совсем уж незаинтересованное лицо, потому что заранее приняла сторону подруги. Что делать? Это не показная солидарность. Просто я всегда придерживалась мнения, что мужчина не должен показывать женщине, насколько она от него зависит. Это нечестно и недостойно настоящего мужчины. Хочу думать, что упреки Лузгина вырвались сгоряча. Он настолько влюблен в Васю, что видит все происходящее в ином, более трагическом свете. Ревность, подлое чувство! А тут такой повод: объявился бывший муж-предатель, отступная в виде трехкомнатной квартиры. Лузгин не был готов к такому развитию событий. А Васька, вместо того чтобы гордо отказаться от предложения, колеблется.