Конечно, я не имел никакого представления о том, что Петр I уничтожил патриаршество и вот, спустя два с лишним столетия, а именно в октябре 1917 года, в Москве, в соборной палате, съехались члены собора для того, чтобы выбрать патриарха.
Я брал выпуски стенограмм, а они были под номерами — деяние первое, деяние второе… третье… тридцатое… — и удалялся в «тайник». Так называл комнату при кабинете, в которую вела сделанная под дубовую панель дверь. Окон в «тайнике» не было, свет поступал скрытно, через потолок. Скуповатый, правда, зимой в особенности, но читать можно было. В комнате, вдоль стен, тянулся своеобразный диван, похожий на железнодорожный. Очевидно, это была курительная комната. Табачный дым уходил из нее поразительно быстро: старшие ребята проверяли.
В «тайнике» присутствовала, конечно, таинственность. Присутствовала она и во всем доме, но в этой «закабинетной» комнате таинственность обретала особую силу. Учтите мой возраст, и читал я о совершенно неведомой жизни — заседаниях священников. Я вообще не знал, что священники заседают, да еще в разгар октябрьских событий. И с первых страниц — увлекательнейший детектив: «Милостивый государь архипастырь, если Вы пожелали сообщить синоду те или другие сведения особливо конфиденциальным способом, то для этого Вам препровождаются таблицы для шифрованной переписки». И подпись — обер-прокурор правительствующего синода Львов. Помню даже фамилию обер-прокурора.
Я разобрался в таблицах. Слово МОСКВА в зашифрованном виде звучало как ГИЕБХУ. Тоже до сих пор помню. Часто встречалось в документах. И я потом легко разбирал переписку между архипастырями, министром внутренних дел и синодом, начальником военного и морского духовенства и бывшим начальником дворцовой полиции. Обсуждалась судьба ГИЕБХУ.
Но самое интересное началось со стенограмм тридцать второго деяния — выборы патриарха. Затеялись такие споры о кандидатах на патриаршество и о судьбе ГИЕБХУ, что дух захватывало. Сплошные заговоры.
Я неохотно возвращался домой к школьным занятиям и с нетерпением ждал вновь выходного и поездки в голландский дом. Приезжал и — сразу к церковным приключениям в храме Христа Спасителя.
В алтаре храма Христа Спасителя в специальный ковчежец положили три жребия с именами отобранных кандидатов. Ковчежец закрыли и обвязали тесьмой, концы которой запечатали печатью. Взяв запечатанный ковчежец, митрополит киевский и галицкий Владимир вынес его из алтаря. По прочтении молитвы ножницами разрезал тесьму, снял с ковчежца крышку и благословил старца-затворника на вынутие жребия. Старца специально откуда-то привезли, из какой-то обители.
В школе, по требованию друзей, я так подробно все пересказывал, что до сих пор не позабылись имена участников событий и фразы, которые были в документах. Не позабылось и то, как в начале тридцатых годов взрывали храм Христа Спасителя. Мы жили напротив через Москву-реку. К нам в дом пришли и велели открыть окна, чтобы не вылетели от взрыва стекла. Храм вздрогнул, медленно приподнялся, потом осел и рассыпался. Был он построен в память Отечественной войны 1812 года, народным иждивением.
Старец-затворник, приняв благословение митрополита Владимира, изымает из ковчежца жребий, предъявляет его свидетелям и оглашает имя избранного во Всероссийские патриархи митрополита московского и коломенского Тихона. Тихон тем временем сидел у себя на подворье. Каждый кандидат сидел у себя на подворье и ждал гонцов. В это время из Успенского собора в Кремле похищается древний патриарший посох, чтобы таким образом объявить патриархом одного военного священника. А вскорости украинские националисты убивают митрополита киевского и галицкого Владимира. В Царицыне выступит на площади иеромонах Илиодор, и он объявит себя патриархом. И так далее и тому подобное. Детектив. Что любопытно, когда уже теперь мы с Викой зашли в Донской монастырь в поисках могилы Вареньки Лопухиной, я обнаружил захоронение патриарха Тихона. Мир праху его.