О юсуповском дворце в Крыму я впервые услышал от Майи Валентиновны Карабановой — журналистки, много лет проработавшей в газете «Советский Крым», детально изучившей дворцовые постройки Тавриды. В царском ливадийском дворце Майя исследовала даже подземелья; для чего ей пришлось облачиться в болотные сапоги и не дрогнуть при встрече с огромными подземными крысами. Так вот, именно Майя рассказала мне о «Юсупове в Крыму». Обещала показать выписку из юсуповского архива, до которого Майя тоже докопалась в Крыму. Выписка в чем-то как будто касается имени Пушкина.
Таинственное, романтическое, почти неправдоподобное, а то и явно неправдоподобное не дают поддаться скучной разумности. Я и поныне живу мечтаниями. Доказательство — эта книга. Я не придумал ее — книга придумала меня еще в детстве, в чем я убедился теперь и убедил Вику. Кажется.
ЗАПОВЕДНАЯ БУХТА
В экспедиции участвовали — Володя Куба, Вера, Вика и я. Четверо.
Совсем рано утром, на рассвете, я разбудил Кубу — он жил на чердаке в доме у Марии Степановны, вдовы поэта Максимилиана Волошина, Вика разбудила Веру — она жила во флигеле, и мы, четверо, как решили, прихватив еды и фляжку с водой, направились к лодочной станции. Поселок Планерское (прежнее название Коктебель) еще спал, как говорится, мирным сном.
Подошли к лодкам, обыкновенным, весельным. Выбрали поновее. Володя, конечно, простым гвоздиком открыл без труда висячий замок, на который лодка была заперта на цепь. Из сарая достали весла, тоже выбрали поновее, покрепче. Вставили в уключины. Уложили скромный багаж. Столкнули лодку в море. Убедились, вроде не течет. Сели. Последним впрыгнул в лодку я, а Володя первым сел на весла.
Отход от берега. Погода — полный штиль.
Мы собирались нарушить закон: начальник лодочной станции говорил, что надо оформить, «исхлопотать» разрешение, прежде чем отправляться в поход. Но мы этого не сделали — поленились.
Мы не были так называемыми «каменщиками»: не принадлежали к традиционной когорте собирателей камней, не создавали коллекций коктебельских минералов — агатов, халцедонов, яшм, горных хрусталей, — но камни нам нужны были. Два сердолика. Первоклассных. Или, как, может быть, назвал бы их поэт Волошин: «Облачных грамот закатный сургуч».
Здесь и дальше я буду иллюстрировать «хождение за сердоликами» строчками стихов Максимилиана Волошина, который освоил эти места еще в начале века.
Первоклассные сердолики, по моим понятиям, должны были находиться непосредственно в Сердоликовой бухте.
Гребем. Плывем. Чувствуем себя в безопасности. Настроение приподнятое — надеемся на удачу. На веслах теперь я. Вика, Куба и Вера неторопливо беседуют. Слышу, Володя рассказывает про какую-то кофейню для рыбаков и матросов под названием «Славны бубны». Была в старом Коктебеле на берегу. В юности Володя плавал матросом на паруснике «Товарищ». В общем, морской волк. Бывший. Теперь архитектор по спортивным сооружениям. Вера — тоже бывшая морячка: выросла в семье керченского рыбака. Так что не чужая этим местам, хотя переселилась в Москву.
Летний рассветный берег. В полдень — коричнево-желтый, палящий, безводный, с постукиванием овечьих бубенцов и часто — пронизывающий зноем ветер.
— По картам здесь и город был, и порт. Остатки мола видны под волнами. Соседний холм насыщен черепками амфор и пифосов. Но город стерт, как мел с доски, разливом диких орд… Зубец, над городищем вознесенный, народ зовет «Иссыпанной короной», как знак того, что сроки истекли…
Напоминаю — Волошин.
Сейчас, на рассвете, на море безлюдье, пустота.
— Великое дыхание.
Безлюдье и на берегу.
— Сухие русла, камни и полынь.
Важно — необнаруженными достичь Карадага и уже под прикрытием этого вулкана добраться до Сердоликовой бухты. Возвращаться следовало с темнотой, чтобы тоже не обнаружили. Лодок на станции много, так что исчезновение одной не заметят.
Контрабандисты…
Да еще Вера повязала лоб красной косынкой, в ушах — крупные полумесяцем серьги. Лицо густо-коричневое от загара.
По спокойной воде ходу до Карадага на веслах не более часа. Мы и дошли за час. Скрылись под тенью горы. Проплыли скалы Бегемотики, Лягушачью бухту, усеянную пятнистыми, как лягушачья кожа, камушками. Обогнули Плойчатый мыс.