Архип Бурый, стрелец во втором поколении, был назначен сотником лично ответственным за целость и сохранность мальца, которого они отрядом везли в Москву. Путь давался тяжело, хоть люди и знали, что в Сибири не мед, а все же не ожидали столь суровых морозов. Поначалу Архип все недоумевал, чего это малец нагрузил своего коня мехами, а вот когда после Братска ударили лютые морозы, дошло. Шутка ли сказать надели на себя все что было и лица замотали шарфами полностью, оставили только узкие щели под глаза, а ноги пришлось дополнительно обернуть двумя слоями мешковины. Еще хуже приходилось лошадям, хотя попоны с них и не снимали, Архип чуть не плакал вместе со своим четвероногим боевым другом, когда тот жалобно ржал, жалуясь на невыносимые условия. А вот малец был к этому готов, в первый же день, когда они остановились на ночлег прямо у дороги, он споро обтер своего коня, обмотал ему ноги плотной мешковиной, закрыл теплой меховой!!! попоной, накинул ему на морду торбу с овсом и метнулся разводить костер. Несколько минут и в собранных им сучьях затрепетали язычки пламени:
— А ну покажь, — сотник протянул руку к мальцу, и ему в ладонь лег теплый кусочек металла, — это чего такое?
— Зажигалка, — пожал плечами подросток.
Архип тоже заглянул на диковинку через плечо сотника.
— Смотри-ка, хитро, — хмыкнул Любим, рассматривая устройство добывания огня, — а чего трут такой маленький, нечто его на пламя хватает.
— А то не трут, — ответил подросток, продолжая ломать сучья, — то фитиль, и с другой стороны он в бензине смочен. Как только искра с кремня на него попадет, так сразу и вспыхивает.
— Покажь.
Одно движение большого пальца и крутанувшееся колесико выбило из кремня несколько искорок, которых хватило на то, чтобы фитиль украсился язычком пламени.
— А есть еще где такие? — Сотник потряс зажигалкой и протянул хозяину.
— Будут, — заверил его подросток, — это в мастерских кузнеца Асаты выделывают, купцы следующим летом караваном в Москву должны привезти. Думаю, тысячи две будет, но ценой не малой.
— Понятно, что не малой, — усмехнулся сотник, — разве может такая вещица малых денег стоить?
Сегодня, перед самой отправкой малец вынул из сумы нечто странное и натянул на морду коня, Бурый хохотнул, оказывается это была маска с большими дырами под глаза и ноздри животного. После такого издевательства конь выглядел более чем странно. Ага, посмеялся, накликал, мороз терпим был только первые версты, а потом началось — морозная тишь стала потихоньку меняться легким ветерком, такой ветерок летом был бы во благо, но зимой, да при морозе…
— Все, встаем здесь, — скомандовал сотник, — не дойдем сегодня до Тошиной пади.
— Да ты чего, Любим? — Вскинулся, Заварин, — мы ж до утра коней поморозим, да и сами здесь сгинем.
— А так не поморозим? Дальше по сопкам надо идти, на самом ветру, низом не пройдешь, дорогу замело по брюхо, а теперь на коня Архипа посмотри, он и версты боле не протянет. А тут, пока светло, большой шалаш сработаем, снегом сверху закидаем, да ночь с конями скоротаем. Тепла не обещаю, но шибко не померзнем, а завра, чуть мороз ослабнет, доберемся до пади, там и стужу переждем.
Пока служивые споро ладили огромный шалаш, малец расседлал лошадей, протер и перекинул попону с коня Архипа на своего, а того укрыл теплым мехом. Когда обкладывали шалаш снегом, кони были обихожены, осталось только напоить, но этого пацан самостоятельно сделать не мог, надо было или вытапливать снег или идти к ручью, искать место поглубже и колоть лед для оттаивания в котле, этой зимой все ручьи промерзли до дна. В сумерках небо скрыло пеленой мороза и стужа резко усилилась:
— Да что ж такое? — Простонал Архип, пытаясь еще ближе придвинуться к костру, у него только-только начали отогреваться пальцы на ногах. — Никак Бога чем прогневили.
— Дядька Архип, — встрял малец, подбрасывая сучья в костер, — ты ноги уже отогрел, надо в шалаш вертаться, надышали там, а здесь ветер морозный, весь не согреешься, только одежду спалишь. А я сейчас чаек заварю, пироги разогрею, да хлебного вина для согревания принесу.
Вот тебе и охранитель отрока, еще неизвестно, кто кого хранить будет, но недовольства проявлять Бурый не стал, кряхтя поднялся и поковылял к огромной куче снега внутри которой сейчас было спасение от лютого мороза. Стоило ему пролезть внутрь, как его сразу запихали под кошму в середку между товарищами, отогревайся мол. А чуть позже пролез и малец, принес горячий чай и разогретые пироги: