— «Вот же зараза привязалась, и где только умудрился так спину застудить?» — Думал он, пережидая приступ боли. — «Поостеречься бы надо, а то годы берут свое, шутка ли, шестой десяток идет».
Но как бы то ни было, а служба есть служба, тем более такая, тут уж шипи от боли, а службу правь. И зачем только его из Томска выдернули? Все же знают, что уже назначен на это место Черкасский Михаил Яковлевич, ближник царя Петра, и новгородский воевода, он должен был в должность еще летом прошлого года вступить. Но нет, не приехал вовремя, что-то затянул с переездом.
А вот предыдущий воевода Нарышкин, Андрей Фёдорович который, отчего-то в немилость впал, хотя и не должен был, все ж таки родственник царицы, но тут сложно все, видимо между царем Петром и его родней разлад приключился.
И вообще, заканчивать с этим воеводством надо, сидишь как на пороховой бочке, а вокруг все с факелами бегают, стоит за какой искрой не уследить и полыхнет… Вон только первый год все в колею вошло, а так бунт за бунтом, в Красноярск трое воевод сменилось, и еще сменится, потому как все одного поля ягоды. Совсем Бога не боятся, как сядут в приказ, так сразу в казну как в свою кубышку, и еще следствие заведут, чтобы грабить служивых почем зря. Хорошо еще, что в Томске все быстро закончилось, но напугали знатно, не раз потом себя хвалил за то, что вовремя зачинщиков в оборот взял. Эхх…
Одевался Тит Васильевич долго, потому, что сам, а надо бы спальника завести, хватит уж красоваться, пора честно признаться, кончилось то время, когда все сам делать мог. Ну вот, вроде и все, осталось кафтан на себя водрузить, но дело не пошло, стоило только попытаться изогнуться, чтобы просунуть руку в рукав, как опять прострелило, и на этот раз гораздо сильней:
— Тишка! — Взревел он, когда сумел отдышаться. — Где ты там пропал, мерин плешивый.
За стеной что-то ухнуло, а через пару мгновений приоткрытую дверь проснулась заспанная косматая рожа:
— Звал Тит Васильевич?
— Опять дрыхнешь, когда делом должен заниматься? — Рыкнул воевода. — Совсем от рук отбился, надо Евсею сказать, чтобы попотчевал тебя батогами на конюшне.
Дверь открылась шире и Тишка быстро, но плавно перетек в комнату:
— Так чего делать-то надо, Боярин.
— Чего? Чего? Ослеп что ли? Помоги кафтан надеть.
— А, это запросто, — обрадовался Тишка и подскочил к воеводе.
— Вот, это другое дело, — подобрел воевода, когда быстро, но аккуратно Тишка выполнил требуемое, — все иди, не нужен боле.
— Дык, тулуп еще.
— Нет, — мотнул головой Тит, — прострел опять привязался, так что на мороз я сегодня не ходок.
Лишнего задерживаться Тишка не стал, раз хозяин сказал, что не нужен, значит, не нужен, а то попадешься в который раз на глаза, может и работы придумать.
Прошагав через две комнаты, воевода открыл дверь к приказчику. Вот уж кто, а дьяк не мог позволить себе как Тишка прихватить лишнего времени для сна, только вот полностью проснуться у него не всегда получалось. Вот и сейчас он вздрогнул на скрип двери, и уставился ошалелыми глазами на свое начальство, но выговаривать воевода не стал, слишком уж собачья у него работа, вообще непонятно когда он спит.
— Ну, чего у нас сегодня? — Тит осторожно опустился на лавку.
— Жалобы. — Лаконично ответил тот.
— Что опять на Дурново? — Покачал головой Раевский. — Все мстит за Башковского, дружка своего? Ох, дойдет это до Ромодановского, не сносить ему головы.
— Так может осадить его, и так всех служивых разогнал, ссыльными дружбу вертит, да и обозы с ясаком от него втрое меньше стали?
— Нет, — воевода решительно хлопнул себя по бедру, — не мы Дурново назначали, и не нам им командовать. А казачков от него пострадавших ты не жалей, видит Бог, заслужили. И нам на будущее польза с этого, смотри, как наши-то казаки присмирели, уж и не помышляют больше бунтовать. А до Ромодановского донести стоит, вот только тут надо сделать это так, чтобы мы были вроде как и не причем. Хотя, со следующего месяца тут Черкасский на мое место сядет, вот пусть с Красноярским воеводой и разбирается. Но ты в Москву все же отпиши.
Дьяк кивнул, но невольно поджал губы, слишком уж ему не понравилось поручение воеводы, получается, себя Тит Васильевич пожалел, а его с письмом подставляет. Ладно, надо будет подумать, да попытаться затянуть с грамоткой, воеводе сейчас не до дел, он уже в мечтах о своей вотчине, куда отправится, как только сдаст дела.
— Там еще Любим Коровков, — перевел разговор с неудобной для себя темы дьяк, — свидеться желает, он еще прошлым годом в Нерчинск по поручению Ромодановского направлен был, по делам фарфоровым.