— Да, и еще, на будущее, не говори «Царь московский» так могут меж себя в Европах царя звать, а для нас он Царь всея Руси, Государь, и хоть он того не требует, а кланяться ему пониже не забывай.
Одежду принес все тот же мужик с густой бородой, которого подросток звал «Никитич» и вообще странные имена в этой далекой стране, как к примеру: Федор сын Ивана Дашкова. Вроде как уже и не имя вовсе, а обозначение родовой связи. Непривычно. Одеться сразу не дали, отвели сначала в баню, оно и понятно, Мартин и сам чувствовал, что валяние в канаве для него даром не прошло. Через час, посвежевшего, но по-прежнему с больной головой, его отвели в одну из комнат в доме на заднем дворе, где дали возможность прикорнуть на свободной лавке. Как ему пояснил все тот же подросток, хозяин пока не в состоянии озаботиться его судьбой, и когда сможет неизвестно, а пока живи, покуда не гонят.
Раньше всех проспался Меньшиков, оно и понятно, быть постоянно при царе не честь, а большая забота. Думаю, Александр Данилович по своему обыкновению жульничал в употреблении спиртного, это другим нельзя было «откосить», а тот, кто контролем занимается выше условностей, даже придуманных царем для исполнения всеми без исключения. Естественно, вообще отказаться от употребления хмельного у него вряд ли получалось, но судя по тому, что для правки здоровья ему хватило пол кружки легкого вина, пил он совсем немного. Это я уже потом слышал от прислуги в доме. Чего его вдруг потащило на задний двор? В общем, едва успел вовремя слинять с его пути, отпрыгнул к поленнице, и стал придирчиво выбирать поленья. Ага, а Меньшиков не просто так сюда заявился, ищет чего-то и, кажется знаю, чего он здесь потерял. Спросит или не спросит? Не спросил, просто потоптался и, посопев, отправился назад. Ну а мне тоже пора — знание сила. Незнание тоже сила, но грубая. В отличии от своих соседок, Катерина тоже проснулась с раннего утра, поэтому царапаться под дверью не пришлось, выскочила при первом тихом стуке.
— А, это ты, — улыбнулась она, — Патрику нужно чего?
— Не, Гордон не скоро еще проспится, — хмыкнул в ответ, — и подозреваю, с вами он еще дня три не сможет расплатиться. Я спросить хочу, чем вчера все закончилось, тебя же не сразу отпустили.
— Ага, — кивнула Катерина, — все спрашивали кто я, да откуда, будто генерал им не все рассказал. Про тебя тоже разговор вели, мол, из далекой Сибири ты. А правда, что ты немощен был и даже говорить не мог.
— Правда, — пожимаю плечами, — а что в этом интересного?
— Да так, — снова улыбается девушка, — не бывает такого, чтобы человек без ума вновь ум обрел.
— А! Так ты про это? — настает моя очередь лыбиться, — так оно и в самом деле не бывает, я ведь как был дураком, так и остался, только опыт приобрел.
Катерина заразительно смеется, но вдруг на лице появляется озабоченность:
— Слушай, а я тоже тебя спросить хочу, а кто такой этот Петр Михайлов?
Оба-на! Это что же, Петр решил таким образом позабавиться?
— Э… Даже не знаю, как тебе сказать. — Стушевался я. — А к чему ты спрашиваешь?
Ба! Вот это да, покраснела! Неужто на царя запала, глупенькая. Хотя… Ну-ка, ну-ка.
— Погоди, а чем вчера разговор закончился? Не говорили о том, что стоит заняться твоей судьбой?
— Говорили, — кивает Катерина, — генерал сказал, что может подумать о моем будущем.
— И?
— Не знаю, отпустили меня. Так ты знаешь кто такой этот Петр?
— Петр Михайлов? — Вздохнул я. — Тут одним словом не скажешь. Ответь мне сначала на один вопрос, а ты царя когда-нибудь видела?
— Царя? — Катерина картинно подняла в небо глаза, показывая непонятливость собеседника. — Да где ж я его могла видеть?
— А вчера?
— Так не приехал он.
— М-да… Ладно, не буду тебя мучить, но если спросят о том, кто тебе глаза открыл, говори — сама догадалась.
— Ну?
— Вот тебе и ну. Когда великое посольство отправилось по заморским странам, царь Петр Алексеевич поехал вперед, а чтобы никто его не узнал, велел называть себя Петром Михайловым. Конечно, никого он не обманул, все правители об этом знали, но делали вид что верят.
— Так это и был царь? — По-моему, я впервые за все время увидел вселенское горе на красивом личике Катерины.
— Он и есть. Надоедает ему иногда чинопочитание, вот он и развлекается таким образом. На ассамблеях всех заставляет себя гером Питером звать, чтобы не привечали особо.
— Ну, да. — Встрепенулась девушка. — Все его так и звали, «гер Питер».