— Я так рада, что ты жив! — воскликнула со слезами на глазах Марджори, когда пришла к мужу в больницу.
— И я благодарен Богу, что все в порядке, кроме левой руки.
Хотя он вовсю пользовался здоровой рукой, для него стало физически невозможным выполнять на лесопилке свои обязанности одной рукой. За год до выхода закона о компенсации рабочим за увечья это означало финансовую катастрофу. У Самюэля не было образования и специальности, он всегда полагался на физическую силу и сноровку. Теперь пришлось столкнуться с тем, что мать, жену и будущего ребенка нужно обеспечивать. В тот вечер, выйдя из больницы, едва жена ушла спать, он написал брату в Чикаго.
— Я поеду к Лукасу.
Заявление было сделано тоном, не требующим возражения.
— Ты уверен, что хочешь отправиться именно сейчас? — спросила Марджи. — Через месяц появится ребенок. Мне будет лучше, если ты рядом.
— Прости, но ждать нельзя: нам нужны деньги, а брат найдет работу; и перестань забивать ерундой голову. Это лишь временная поездка. Надеюсь, я вернусь до рождения ребенка.
— Что за работа? — спросила жена, подозревая неладное со стороны деверя.
— На фабрике, где можно делать работу одной рукой. Меня запишут в постоянные рабочие, которые заботятся о семьях в критическом положении в Пенсильвании.
Первоначальным желанием Марджи было умолять мужа остаться дома. Она знала, если хорошо постарается, то отговорит от поездки.
«Он отправляется не ради Лукаса, — упрекала она себя. — Он хороший муж и делает все возможное, чтобы обеспечить семью. Какая же я жена, если буду пытаться остановить его?»
Когда наступил день отъезда, Марджи едва сдерживала слезы и заставляла себя улыбаться.
— Будь осторожен, — посоветовала она и крепко прижалась.
— Все будет хорошо. Это просто работа на фабрике, которая намного безопаснее, чем на лесопилке.
Он отступил и посмотрел на живот.
— Прости, если я пропущу роды. Буду молиться, чтобы все прошло хорошо.
— Правда? — Марджи засмеялась. — Учитывая то, что ты уж не такой верующий, не знаю, дойдут ли твои молитвы, но не беспокойся: вместе с матерью и моими родителями все будет хорошо.
После долгого поцелуя Самюэл вскочил на лошадь и отправился в путь. Когда муж наконец скрылся, Марджи вошла в дом и заревела.
Спустя четыре дня она помогала свекрови готовить обед на двоих, как вдруг послышался стук в дверь.
— Кто бы это мог быть?
Когда Марджи открыла ее, она удивилась увидеть шерифа Каттермана и его помощника. Внезапный страх заставил ее задрожать.
— Чем могу помочь? — спросила она.
— Мы пришли увидеть твоего мужа, — сообщил шериф.
— Его здесь нет.
— А где он?
Марджи пришлось быстро думать, чтобы солгать. Она не могла сказать полицейским, что Самюэл отправился к брату, которого разыскивали в связи с ограблением банка в Гамильтоне.
— Он поехал искать работу, так как потерял ее на лесопилке после…
— Мы все знаем о его травме, — грубо оборвал ее Отис. — Одно и то же, думаю, посмотрю-ка я сам.
Без приглашения войти внутрь он вломился через дверь.
— Что все это значит? — с возрастающим страхом за Самюэля и возмущением беспардонностью шерифа спросила Марджи.
— Кажется, твой муж снова взялся за старое, — ответил Отис. — Он и его брат ограбили еще один банк.
— Нет! — простонала беременная женщина и повалилась на рядом стоящее кресло.
Уилла подошла к снохе, чтобы успокоить, в то время как те двое переворачивали дом в поисках подсказки, где может скрываться Самюэл.
— Здесь ничего нет, — заявил помощник.
Шеф терял терпение. Он стоял и угрожал Марджи, с криком задавал вопросы и допрашивал, будто та была подозреваемой.
— Где твой муж?
— Ищет работу.
— Когда должен вернуться?
— Не знаю.
— Ты думаешь, я поверю, что он оставил тебя в таком положении?
— Нам нужны деньги.
Вопросы продолжали сыпаться. Когда он уехал? Где живет Лукас? Когда в последний раз Самюэл слышал о брате?
— Оставьте бедняжку в покое! — закричала Уилла, как только невестка пошатнулась и с рыданиями упала на пол. — Неужели вы не видите, что она ничего не знает.
— Может, так, а может, и нет, — возразил шериф. — Вероятно, она такая же упрямая, как ее муженек. Он уже был тюрьме, так как не сказал, где Лукас. Скажу вот что: когда мы его поймаем, судья не будет снисходительным. Он, возможно, приговорит обоих к повешению!