— Я требую, чтобы меня доставили в полицию и судили по закону, раз уж на то пошло, — буквально провизжал Мюррей, чуть не падая в обморок и трепыхаясь, словно тряпичная кукла.
Услышав слова Бена, князь, правда, не ослабив захвата, опустил того на пол, решив немного изменить первоначальный план.
— Единственный закон здесь — это я, — нависая над своей жертвой черной глыбой практически по слогам отчеканил Владислав. — И только я буду решать твою дальнейшую судьбу.
Каждое слово, произнесенное Дракулой, намертво впечатывалось в сознание Бена, обдавая могильным холодом и сковывая страхом, от которого у последнего тряслись руки, а голос то и дело срывался на фальцет.
— Этого не может быть! Это все неправда! — вжимаясь в шершавую каменную стену, бормотал себе под нос Бенджамин Мюррей.
— За отрицанием всегда следует смирение и принятие, — философски заметил Влад, наконец-то отходя от белого, словно мел, человека. — Я могу подождать, мне спешить некуда, — и стал медленно растворяться в воздухе.
— Нет! — закричал Бен, кидаясь на прозрачно-белесое марево, в которое превращался вампир. — Не уходи…те, — дрожа всем телом и заикаясь, произнес пленник, хватая руками воздух, в надежде удержать князя. Вся бравада, которую он еще пытался продемонстрировать, вмиг куда-то испарилась, — я все расскажу. Умоляю! Только не оставляйте меня здесь одного! Я не выношу подобных закрытых пространств. Отчим меня постоянно закрывал в чулане под лестницей и… — совсем сник американец, полностью осознав свой провал и капитулируя перед древним вампиром.
Материализовавшись посреди комнаты, Дракула внимательно посмотрел на склонившего голову юношу, ощущая, как все эмоции покидают разум Бена, оставляя после себя лишь спокойную обреченность, расходящуюся от него легкими волнами. Влад никак не мог отделаться от мысли о чувстве дежа вю. Только еще несколько часов назад подобные эмоции испытывала еще одна его пленница. Заглянув в орехово-серые глаза Бенджамина, Дракула в один миг все понял, даже не читая мысли.
— Почему? — только и спросил Владислав.
Внимательно выслушав рассказ Мюррея, он, встав со стола, на котором сидел во время исповеди Бена, медленно приблизился к парню и тихо произнес:
— Ты же понимаешь, что решил свою участь еще в тот момент, когда взял в руку камень и впервые занес ее для удара?
Молча кивнув, Бенджамин закрыл глаза. Он прекрасно осознавал, что уже никогда не увидит солнечный свет, никогда не вдохнет полной грудью свежий, наполненный ароматами цветов воздух. Поддавшись эмоциям, он бросил вызов судьбе, возомнив себя ангелом-мстителем и спланировав хитроумное и идеальное, как ему тогда казалось, преступление и проиграл, потерпев сокрушительное поражение.
— Лучше убейте, но не оставляйте здесь гнить, — прошептал он, с мольбой смотря в черные бездонные глаза князя.
Дракула какое-то время молчал, что-то обдумывая, а потом, в один миг, явив поверженному человеку свою демоническую сущность, сказал:
— Так и быть, я дарую тебе быструю смерть, — с этими словами острые, как бритвы клыки вампира вонзились в шею Бена, иссушая американца за считанные минуты.
*******
Радость начальника полиции Тырговиште была недолгой, ровно до того момента, как его помощник передал ему записку от вездесущего и всезнающего Алукарда, в которой последний сообщал, что человек, арестованный минувшей ночью, к убийствам непричастен.
— Отпустите этого Луческу, — упав на стул, буквально шепотом произнес Кришан, и устало откинулся на спинку.
— Но?
— Я сказал отпускай! — повысил голос хозяин кабинета. — Он невиновен. У меня информация из достоверного источника.
— Хорошо, — кивнул Тадеуш, но не успел прикрыть дверь, как был снова остановлен голосом начальника:
— И остальных тоже, — выдохнул Кришан, продолжая неосознанно сжимать в руке записку, написанную Алукардом.
— А тех, кого не было на допросе... Что с ними делать? Искать их или… — полицейский замолчал под гневным взглядом шефа.