— Ты все еще надеешься на эти священные побрякушки? Даже крест Иуды не может меня убить, — изогнув бровь, проговорил Влад, совладав с дрожью, волной обжигающего холода вмиг прокатившейся по всему телу.
— Знаю, но он может существенно подточить твои силы. Нужно же уровнять шансы в битве, — теперь усмешка играла на губах охотника, отчетливо уловившего волнение противника.
Какое-то время они молча стояли друг напротив друга. Затем Дракула медленно повернулся и, сделав легкий взмах рукой, открыл дверь, в которую вошла Гвен, пребывая в гипнотическом трансе. В ее руках была средних размеров деревянная шкатулка. Гвендолин осторожно ступала по начищенному до блеска полу до тех пор, пока не поравнялась с князем. После чего она бережно опустила свою ношу на мраморные плиты и, сделав пару шагов назад, замерла в ожидании рядом с зеркалом. Как же ей хотелось сейчас придушить наглого вампира, снова лишившего ее воли, при этом оставив в сознании. Внутри Гвен все просто бурлило от злости, но внешне она оставалась спокойной и невозмутимой, полностью контролируемая Владом. Гвен не могла даже шевельнуться без его разрешения.
— Тебе еще не надоел этот театр? — буквально выплюнул Гэбриэл, быстро приблизившись к Гвендолин.
Ван Хельсинг попытался привести свою подопечную в чувства, но она никак не реагировала на его действия. Хотя при этом Гвен мысленно кричала не своим голосом, чтобы Гэбриэл убирался из этого дома, как можно дальше и вообще забыл сюда дорогу, но, естественно, тот ее не слышал. Раз за разом она намеревалась достучаться до Ван Хельсинга так же, как и он до нее, но своими бесплодными усилиями лишь вызывала легкую ухмылку на лице князя.
— Можешь не пытаться, — делая шаг вперед и заставляя Гэбриэла попятиться, заметил Влад. — Ты слаб для того, чтобы пробиться сквозь стену моего воздействия на ее разум.
Выругавшись про себя, Гэбриэл зло воззрился на вампира, со скучающим видом стоящего в паре шагов от него.
— Что со мной происходит? Почему твоя чертова кровь больше не действует? — спросил Ван Хельсинг, поморщившись от резкой обжигающей боли в руке.
— Мой перстень, — кивнул Дракула. — Вижу он тебя беспокоит, причиняет боль.
— И?
— Когда ты снимал его с моей мертвой руки после того, как первый раз убил меня, думаю, ты не удосужился посмотреть на обратную сторону, — утверждение, не вопрос прозвучало в тоне князя. — Так вот, если его перевернуть ты увидишь там гравировку — Агисхьяльм.
— Шлем ужаса? — выдохнул Гэбриэл.
— Именно. Думаю, теперь не стоит объяснять, что каждая твоя мысль, направленная в мою сторону, возвращалась тебе сторицей, — небрежно бросил князь. — Отсюда и жжение в руке и частичная потеря сил. С каждым днем кольцо буквально вытягивало из тебя жизненные силы. А той моей крови, которая попала в твой организм, хотя ты неплохо подкрепился двести лет тому назад, уже было просто недостаточно, чтобы поддерживать в тебе прежние способности.
— Но…
— А это ты уже у своего непосредственного босса спросишь при личной встрече, — усмехнулся вампир, прочитав мысли давнего недруга. — Ваши божественные дела и сделки вне моей компетенции. Мне бы со своими разобраться. Хотя, боюсь, ваша встреча произойдет очень нескоро, ибо твоя бессмертная душа навеки останется на грешной земле, — почти неслышно добавил Дракула.
И снова в комнате повисла тишина, и снова давние заклятые враги сошлись в зрительном поединке, прожигая один другого тяжелыми взглядами.
— Надеешься выйти в этот раз сухим из воды? — первым нарушил молчание Гэбриэл, внимательно следя за своим противником.
— Не все же добру побеждать, мы ведь не в сказке, — с легкой усмешкой парировал Дракула.
— Как сказать, — не спуская пристального взгляда с самодовольно улыбающегося князя, сказал охотник. — Ceterum censeo Carthaginem delendam esse.*
— Неужели? Что же, посмотрим, — бросил Влад.
Уловив легкое колебание воздуха возле Ван Хельсинга, который надавив на центральный рубин на кресте и выпустив из недр серебряного чрева острый клинок, уже готов был занести руку для удара, Владислав буквально на мгновение опередив его, резко притянул к себе Гвендолин и впился ей в шею клыками. Гэбриэл на миг замешкался, пытаясь вырвать из железного захвата Дракулы несчастную девушку и этого вполне хватило последнему, чтобы сорвать покрывало с зеркала, а затем быстро открыть шкатулку, толкнув предварительно бесчувственную Гвен в сторону Гэбриэля. Мужчина инстинктивно подхватил падающую на пол возле его ног Гвендолин и поздно заметил, что его тело окутал голубоватый дымок, а зеркальная поверхность, замерцав в тут же накрывшей комнату темноте, стала притягивать к себе, словно гигантский магнит. Князь в это время прикрыв глаза бормотал что-то на незнакомом Гэбриэлю языке. Сопротивляться притяжению возможности не было, сколько Ван Хельсинг не пытался вырваться из незримых оков, но так и не смог противостоять неведомой ему демонической силе. Поэтому подхваченный потусторонним потоком, Гэбриэл практически воспарил над полом, двигаясь против своей воли в направлении зеркала до тех пор, пока его не впечатало в гладкую поверхность. В следующую секунду бездушное серебро обагрила кровь, заливая алыми слезами мраморный пол, а тело Гэбриэла враз обмякло, лишившись души. Голубое сияние, просочившись сквозь зеркало и тем самым освободившись от бренной телесной оболочки, приобрело более насыщенный оттенок и шарообразную форму, а затем послушно устремилось в раскрытую шкатулку, испещренную множеством призывающих и удерживающих рун. Закончив читать заклинание, Дракула быстро закрыл ларец и запечатал его замысловатыми охранными знаками, которые начертил своей кровью на крышке. В это время в оружейную вошел Больдо и зажег немногочисленные свечи в канделябрах в виде черепов, висевшие на стенах по периметру комнаты. После чего, взяв одну из них, передал князю, который залил воском щель между крышкой и самой шкатулкой, навеки запечатывая душу своего заклятого врага в этой деревянной могиле.