— Нет!
— Я не должен быть здесь, ясно тебе? Я должен быть в Глендейле, рядом со своим отцом. — Лицо парня скривилось.
— Макс, твой отец мертв! — Лили прикусила язык. Будто без нее он об этом не знал.
— Я знаю! Именно, что знаю! — Он вдруг зажмурился. — Он умер ровно 14 лет назад.
Гневное лицо девушки разгладилось. Сегодня годовщина.
— О боже... — выдавила она из себя. — Вот что с тобой такое!
— И я не хочу обсуждать это сейчас. В коридоре школы. С тобой. Не нужно этого, Лили.
Он сорвался с места и ушёл. А Лили стояла у двери класса и недоумевала. Не хочет обсуждать с ней? Это еще почему? Что он там напридумывал себе?
Лили гневно фыркнула. Он ей не доверяет, все и так ясно, как день. Она бы тоже себе не стала доверять. К тому же, она теперь ведьма. Правда сила стала ощущаться не так, как раньше. Но это, наверное, даже хорошо.
Макс весь день не находил себе места. Его невидимым магнитом тянуло домой. Его и раньше тянуло, но не как сегодня. Раньше из-за мамы, из-за СиДжей. Нужно просто пережить этот значимый день. Завтра будет уже не так тяжело. Завтра уже будет поздно. Но не поздно сожалеть.
В комнату постучали. Кай был на факультативе. И только один человек мог сюда заявиться.
— Чего ты хочешь? — Раздраженно спросил Макс, увидев на пороге Лили.
— Ты все еще терзаешь себя? — Сказала она не столько с раздражением, сколько с сочувствием.
Иногда Максу казалось, что Кай дал ему неверный портрет личности этой девушки. Либо Макс сам напридумывал то, о чем Кай не рассказывал. Сочувствие было одним из таких качеств. Он думал, на это она не способна.
— Если ты пришла пожалеть меня, то мне это не нужно, — Макс вернулся в кровать.
Он собирался спать, так день пройдёт быстрее. Но уснуть он так и не смог.
— Собирайся, я тебе кое-что покажу.
— Не хочу. Я не в настроении веселиться.
Лили стянула с него одеяло.
— А ну, вставай!
— Какого черта? — Рявкнул Хорн, отбирая одеяло.
— Я повторять не буду. Я шла сюда для того, чтобы ты со мной препирался? Пошли, пока я не передумала.
— Разрешаю передумать!
Лили закатила глаза и подошла к шкафу.
— Эй, что ты делаешь?
Вместо ответа она швырнула в него пару джинсов. А потом свитер. И еще один.
— Я буду швыряться одеждой, пока ты не поднимешься с кровати.
— Остановись! — Закричал Макс, подошел к ней и вырвал толстовку из ее рук.
Она потянулась за ещё одной, но Макс уже закрыл дверцу шкафа.
— Хорошо, я пойду с тобой. — Он оглядел ее с ног до головы. — Манипуляторша!
Лили довольно ухмыльнулась и отошла в сторону, чтобы он мог одеться. Макс стянул пижамные штаны и потянулся за джинсами, которые она ему швырнула. Лили тут же отвернулась от смущения. Щеки загорелись, а сердце бешено застучало. Когда такое вообще было? Чтобы Лили ван Дэлл смущалась?
Они шли к причалу. Макс так решил. Они шли к самому маяку.
— Почему ты не страдаешь так, как я? — Спросил Хорн, но потом сразу пожалел об этом. Откуда ей знать? Она не понимает, какого это страдать.
— А я рада, что ничего не ощущаю. Не то, что Скотт. Ему сложнее, он же их помнит. Они многое для него значат.
— Думаешь, он считает себя обязанным, воспитывая тебя?
Макс снова прикусил язык, увидев реакцию Лили. Он не смел такое спрашивать. А Лили заметно напряглась.
— Прости, — сразу буркнул он. Из-за своей раздражительности он перестал следить за языком.
— Скотт многого добился. И уж тут скорее я считаю себя обязанной ему. Меня воспитал мой страший брат, забыв о себе и своей жизни. Он только и делает, что работает. Ради этой школы, ради моей жизни. Все, что он делает, он делает для меня и ничего... для себя. — Лили обернулась к Максу. — Мне его жаль, но я ничем не могу помочь.
— Почему мы здесь? — Решил перевести тему Хорн, чувствуя стыд.
— Увидишь.
Они обогнули маяк и оказались на местном кладбище. Пройдя в самую гущь, друзья остановились у широкой гранитной плиты с именами. «Джозефф и Брина ван Дэлл» значилось на памятнике.
— Здесь и похоронены мои родители, — сказала девушка, хотя прекрасно понимала, что Макс и сам это понял.
Макс похолодел от тона, каким Лили это сказала.
— Что ты обычно делаешь, приходя на могилу своего отца?
— Разговариваю с ним. — Мгновенно ответил парень.
— И все?
— Могу что-то принести для него. То, что он любил. И говорю с ним часами.
Лили порылась в кармане, нашла там несколько карамелек, что дала ей доктор Спрингс на приеме, и высыпала на надгробие.
— Я не знаю, что им говорить, — сказала она после долгого молчания.
— Все, что хочется. Но тебе совершенно не обязательно быть здесь, если ты не хочешь.
— Знаешь, я... — она осеклась. — Пусть я ничего к ним не чувствую, мне бы хотелось, чтобы это были не просто имена на надгробной плите. Не просто рассказы от брата. Я хотела их знать и помнить, но не могу.