Все гномы сбежались поглазеть на гостей и без стеснения таращились на высоких, стройных эльфов. Те же старались шагать медленно и чинно, чтобы не обгонять провожатых. Темные, любопытные глаза смотрели на них со всех сторон, но Малекит чувствовал в них только любопытство, но не враждебность.
Со своей стороны, эльфы смотрели на гномов с нейтральным выражением лица и вежливо кивали, если встречались с кем-то взглядом.
Гномы провели их к дальнему концу лагеря: там горел большой костер, окруженный низкими деревянными скамьями. Старейшины присели по бокам предводителя, а тот жестом пригласил Малекита и его свиту последовать его примеру. Князь постарался сохранить достоинство, но на низких гномьих скамейках его колени торчали выше пояса, и, чтобы принять более удобное положение, ему пришлось полулечь. Гномы прямо прыснули, но никакой злобы в их смехе не слышалось.
Эльфам впихнули в руки жестяные кружки, и вперед вышли три гнома: два из них несли бочку. Третий помог им осторожно поставить ее перед главой гномов, а затем торжественно выбил деревянным молотком пробку. Налил немного пенной жидкости в ладонь, понюхал и попробовал на язык. Затем показал Малекиту поднятый вверх большой палец. Малекит улыбнулся в ответ, но воздержался от повторения жеста — вдруг такой поступок сочли бы неуместным.
Главный гном встал, подошел к бочке и наполнил свою золотую кружку. Его примеру нерешительно последовал Еасир и принюхался к содержимому. Малекит вопросительно посмотрел на лейтенанта, и тот ответил недоуменным пожатием плеч. Двое других эльфов тоже наполнили свои кружки и вернулись на скамью.
Гном поднял свою чашу, кивнул эльфам, поднес ее к губам и осушил в три гигантских глотка. Затем довольно причмокнул и с грохотом опустил кружку на скамью рядом с собой. В его бороде осталась пена, которую он смахнул рукой и подмигнул Малекиту.
Князь медленно поднес посуду к губам и попробовал напиток. Тот оказался довольно густым и обжег ему язык горечью. Малекит закашлялся, что вызвало в рядах гномов новый смешок.
Задетый насмешкой Малекит осклабился и сделал глоток. Ему пришлось подавить тошноту, когда напиток попал в пищевод, но князь отпил еще и еще. От ядовитого вкуса на глазах выступили слезы — напиток сильно отличался от благородных вин Ултуана.
Проглотив пойло, Малекит игриво перекинул кружку через плечо и вопросительно приподнял бровь. Гномы покатились от хохота, хотя на сей раз смеялись они над своим главой, а тот фыркнул и одобрительно кивнул.
Малекит посмотрел на Еасира и Аландриана — оба лейтенанта вроде бы прикончили свои напитки. Однако на земле рядом с ними он заметил мокрые пятна и догадался, что они воспользовались прикованным к нему вниманием гномов, чтобы опорожнить свои кружки наземь.
Остаток ночи они провели в попытках общения, называя на своих языках различные предметы. Малекит отправил Еасира к остальному войску, чтобы тот доложил, что с князем все в порядке. Аландриан остался с ним. Лейтенант обладал исключительными способностями к языкам и уже начинал немного понимать гномов.
Следующие четыре дня Малекит и Аландриан почти целиком провели с гномами, а также пригласили Кургрика в лагерь нагаритян. Через Аландриана они узнали, что Кургрик является таном, одним из вождей могучего города под названием Караз-а-Карак. Насколько чужими казались в лагере гномов эльфы, настолько же гномы чувствовали себя неуютно на стоянке нагаритян.
В качестве хозяина Малекит предложил им золотые бокалы с лучшим котикским вином. Гномы охотно его заглатывали, а эльфы потягивали из своих бокалов. Гномы отличались любопытством, но не были слишком уж настырны. При помощи Аландриана они задавали вежливые вопросы: можно ли осмотреть палатки, оружие, фляги с водой и прочие предметы? Они на удивление бережно поглаживали огрубелыми руками доспехи с элегантной чеканкой и одобрительно хмыкали, изучая наконечники копий и стрел.
Вечером четвертого дня Аландриан вернулся из лагеря гномов, когда Малекит сидел в своей палатке и наблюдал, как один из слуг чистит его доспех. Аландриан позвал с собой Еасира, и оба лейтенанта с поклоном вошли в палатку.
При одном взгляде на них Малекит отпустил слугу и жестом пригласил их сесть на пушистые толстые ковры.
— Какие-то новости? — спросил князь, лениво перекатывая вино в серебряном бокале.
— Да, ваше высочество, — ответил Аландриан. — Завтра утром Кургрик собирается уезжать.
Малекит ничего не сказал, и Аландриан продолжил: