— Я бы тогда не стала смотреть.
— Да ничего. Смотреть можно.
— Отпусти стрекозу-то.
— Лети, лети, стрекозочка! Сегодня так тепло! Может, нам искупаться, а?
— Нет, вода еще холодная.
— Я знаю одно место, где мелко-мелко и кругом песок. Пойдем туда, это совсем недалеко.
— Нет, я купаться не буду.
— Ладно, не купайся. Я подверну штаны и только похожу по воде.
Бобеш сложил очки, сунул их в карман и пошел с Марушкой к мели. Там он повыше подвернул себе штаны и вошел в речку. Вода ему была только по щиколотку.
— А ты знаешь, не очень холодно. Здорово как!
— Я боюсь замочить юбку.
— А ты ее подними. Почему вы, девочки, носите юбки? Глупость какая! Ты бы тоже стала носить штаны, правда?
— Не знаю, я как-то об этом не думала.
— Я бы юбку не надел ни за что на свете. Когда я был совсем маленький, говорят, мне тоже надевали юбку. Но я об этом даже и не помню. А теперь юбку носит наш Франтишек. Как смешно!
— А почему мальчики ходят в брюках?
— Вот глупая! А как же нас отличить от девчонок?
— Верно.
— Я не хотел бы быть девчонкой. Они всего боятся, всегда плачут.
— Но ведь мальчишки тоже боятся и тоже плачут.
— Но не все. Признайся, ты ведь стала бы лучше мальчишкой, правда?
— Не знаю… Пожалуй, стала бы.
— Вот видишь! Тогда не бойся, попробуй, какая хорошая вода. Видишь, здесь песок, я достану рукой до самого дна. Подожди, я зайду поглубже.
— Бобеш, не ходи дальше, ты утонешь.
— А знаешь, Марушка, однажды я на самом деле чуть не утонул.
— Правда?
— Однажды, когда меня привязали к бумажному змею.
— А, это я знаю. Тогда в классе говорили.
Марушка подняла юбчонку выше колен и вошла в воду:
— Ой, какая холодная!
— Это так только кажется. Вообще-то она не холодная. Посмотри-ка, у меня вода уже по самые штаны, а я не боюсь. Иди-ка сюда поглубже.
— Не пойду, Бобеш, я намочу юбку.
Бобеш вернулся на отмель и стал разрывать песок.
— Посмотри, Марушка, что я нашел!
Это была ракушка.
— Она похожа на миску, правда? Как блестит здорово! Дай мне ее, Бобеш.
— Возьми. Посмотри-ка, а этот вот камень — как мыло. — Бобеш показал на голыш. — Ты погляди на него через очки — увидишь, какие на нем полоски и какой он гладенький. Потрогай его.
— Верно, как мыло.
— Я сейчас его как следует рассмотрю и отдам тебе насовсем.
— Мне, Бобеш?
— Да это же ерунда, я таких могу набрать сколько хочешь. На, бери.
— Это будет у меня мыло! — смеялась Марушка. — Когда я буду купать свою куклу, я ее намылю этим мылом, а потом окачу водой.
Бобеш шел против течения и поднялся на большой камень, выступавший из воды.
— Посмотри-ка, Марушка, я стою на скале. Видишь, какой гладенький камень. А если бы на такой утес налетела лодка или корабль, то разбились бы, понимаешь? Отец читал в одной книжке, как корабль налетел на скалу, скрытую под водой, и пошел ко дну. Несколько человек даже утонуло.
— Бобеш, я вылезу из воды. Мне холодно.
Бобеш все еще стоял на камне, поглаживая его ногой, а в руках держал очки. Потом он надел очки на нос и закричал Марушке:
— Марушка, посмотри, идут они мне?
Марушка повернулась к нему, да так и осталась стоять с открытым ртом. Как раз в этот момент Бобеш съехал с камня в воду. На счастье, река там была неглубокой. Через минутку Бобеш уже стоял в воде, тер себе глаза и кашлял. Потом выбрался на берег.
— Как я испугалась, Бобеш!
— Я тоже.
Бобеш снял куртку. Потом снял и штаны, остался в одной коротенькой рубашонке и весь дрожал от холода. Вода была еще холодной, майское солнышко не успело ее прогреть.
— Ай-яй-яй! — закричал вдруг Бобеш. — Очки, очки! Ведь в воде остались очки…
Бобеш только сейчас сообразил, что бабушкины очки были у него на носу. Он бросился снова в воду — как был, в одной рубашонке — и стал шарить рукой по дну. Но до дна он не доставал. И, когда он вылез, весь мокрый, из реки, в глазах его стояли слезы. Если бы на берегу не было Марушки, Бобеш наверняка расплакался бы в голос.
— Тебя побьют, да? — грустно спросила Марушка.
— Бу-бу-дут! — Здесь уже Бобеш не сдержался и зарыдал.
— Ну что ж теперь делать? — утешала его Марушка. — Меня сколько раз уже били, иногда совсем ни за что. Один раз отец меня бил, и я, конечно, плакала. А потом он стал бить меня еще, чтобы я перестала плакать. В другой раз я уже не плакала, так он меня бил до тех пор, пока я не заплачу.
И все-таки Марушке было так жаль Бобеша, что она заплакала вместе с ним.
— А ты чего плачешь? — спросил Бобеш, который сначала Марушку даже не слушал.