— Ах ты, противный мальчишка! — замахнулся Пепик на Бобеша. — Лезет прямо под ноги!
— Что здесь такое происходит? — спросила хозяйка, появившаяся в дверях. Она уперла руки в бока и остановилась на пороге.
Увидев перед дверью большую лужу, хозяйка закатила Пепику оплеуху… собственно, хотела закатить, но едва размахнулась, как Пепик нагнулся, подставил таз, и хозяйка разбила себе об него руку.
— Ах ты прок… хулиган… из-за тебя я всю руку разбила!
Вышел хозяин, схватил Пепика за шиворот и закричал:
— Я тебя научу вежливости!
Бобеш смотрел как очумелый, сколько Пепик получил подзатыльников.
— Проходи, мальчик, — сказал хозяин. — Что ты нам несешь?
— Ничего, я шел не к вам, — ответил Бобеш.
— Ну, проходи, проходи. Ты должен обсохнуть. Ведь с тебя течет, как с водяного.
Он взял Бобеша за руку и закрыл за ним дверь.
— Как же я ушиблась, как же я ушиблась! — стонала хозяйка и держалась за руку.
Бобеш смотрел на стол, за которым сидели два ученика и еще один подмастерье, и заметил, как один паренек подмигнул другому и засмеялся. А тот, у которого на коленях были ботинки, посмотрел в сторону хозяйки и, увидев, как она поглаживает себе руку, криво усмехнулся. Потом обернулся и подмигнул другому. Тот усмехнулся тоже. Пепик сидел в углу, резал какую-то кожу, иногда вытирал себе глаза, сморкался, смотрел на Бобеша, морщил нос, грозил ему кулаком и даже показывал язык. Бобеш испугался.
— Я пойду, — сказал он.
— Куда же ты пойдешь? — спросила хозяйка.
— Встречать маму.
— А где твоя мама?
— Пошла относить работу.
— Шитье?
— Да. Отнесет шитье и купит мне сосиски! — похвастался Бобеш.
— Сосиски?
— Да.
— Хорошо живете, если мать сосиски покупает, — сказала хозяйка и снова погладила себя по руке.
Бобеш хотел было добавить, что мать принесет ему еще и хлеба, но хозяйка ушла в комнату. Вернувшись, она сказала Бобешу:
— Ну, беги, мальчик, встречай свою мать и скажи ей, чтобы она зашла к нам.
У Бобеша куртка и штаны были еще мокрые, но он об этом даже не думал. Думал только о матери. И, как только вышел на улицу, сразу ее встретил.
— У тебя мокрая куртка! Что ты снова натворил? — нахмурилась мать.
— Меня облил Пепик, но он нечаянно. Он меня не видел, и я его тоже. Знаешь, как ему попало за это от хозяев!
— Ну, пойдем домой. Ты такой мокрый, опять еще заболеешь…
— Мама, хозяйка велела тебе передать, чтоб ты к ней зашла.
— Она сейчас тебе наказала?
— Да, сейчас.
— И она спрашивала, где я?
— Да. Я сказал, что ты пошла относить работу.
О своем разговоре с хозяйкой относительно сосисок он почему-то умолчал, только шепотом спросил у нее:
— А ты принесла мне сосиски?
— Опять они будут требовать денег, — сказала как будто про себя мать и на вопрос Бобеша вообще не ответила.
Мать отнесла сумку сначала в кухню, а потом положила ее в комнате на стол. Бобешу не велела ни к чему притрагиваться, пока сама не вернется.
— Отец еще не пришел? — спросил Бобеш дедушку.
Дедушка стал жаловаться матери:
— Йозеф совсем спятил. Сразу после болезни — и уже полдня в лесу. Там еще поймает его лесник ненароком…
— Да, — махнула рукой мать и пошла к двери. В дверях сказала дедушке: — Мне через Бобеша хозяева передали, чтобы я к ним зашла. Опять, наверное, чувствуют, что у меня есть немного денег, будут требовать за квартиру.
— А откуда они знают, что у тебя есть деньги? — спросил дедушка.
— Ну, это они выудили у Бобеша.
Бобеш хотел спросить мать, что они у него выудили, но мать была уже в дверях.
— Тебя опять выспрашивали хозяева, Бобеш? — спросил дедушка.
— Ты должен был сказать, что не знаешь, куда пошла мать, — укоряла бабушка.
— Бабушка, мама же сказала, куда пошла.
— Ты глупый.
— А почему, бабушка?
— Потому.
— Дедушка, почему я должен был сказать, что не знаю, где мама?
— Потому что они будут требовать у матери деньги.
— А почему, дедушка?
— Потому что мы должны им за квартиру.
Это Бобеш уже понимал. Слова «долг», «должны» слышал он частенько. И однажды, когда он спросил об этом маму, она объяснила ему все подробно. Теперь Бобеш понял, почему он не должен был говорить, где мать. Он был еще очень мал, но уже знал, что лучше бывает, когда у матери есть деньги, чем когда их нет. Когда есть деньги — есть хлеб, молоко, сахар. И все веселые. А когда нет денег — нет ни хлеба, ни всего остального. И все грустные.