Не вписывались в морской стиль только баскетбольная стойка и два новеньких баскетбольных мяча – еще одна Ромкина страсть (по воскресеньям Ромка играл в уличный баскетбол на стадионе – в позиции защитника). Но Ромку это не беспокоило, а даже нравилось, чтобы все, что он любил, находилось рядом.
И вот настала долгожданная суббота, когда они с папой должны были отправиться на поиски затерянного Китеж-града. Папа почему-то называл его Русской Атлантидой. Ромка проснулся раньше всех, умылся, сам приготовил бутерброды и разбудил отца. Мама Рита была в очередном рейсе, но оставила им записку.
«Милый, надеюсь, ты запомнил все, что нужно, чтобы я была спокойна – не подведи меня. На всякий случай еще раз напоминаю тебе: не выпускай сына из поля зрения, не давай Ромке сильно шалить и не забывайте мыть руки, фрукты, ягоды и овощи. Я в рейсе до следующего вторника, надеюсь, к этому времени вы вернетесь счастливыми и, главное, – здоровыми. Сын, помни про свои обещания. Ну все, целую, Рита».
Тут в дверь позвонили, и Ромка побежал открывать.
– Фух, тяжелый он, – сказал блондинистый полноватый и курносый мальчишка, с пыхтением сбрасывая на порог Ромкиной квартиры свой рюкзак.
– Это ты что? – ревниво спросил Ромка.
– Что, что… Еду с вами, тебя что не предупредили?
Ромка нахмурился.
– Па-ап? – крикнул он в комнату немного раздраженно.
Евгений Борисович вышел в коридор, бережно пряча записку жены в карман.
– А, Тошка, – расплылся историк в радостной улыбке, – уже собрался. Умница!
– Я что-то не понял, пап, – недовольно сказал Ромка и, нервно взглянув на тугой (почти такой же, как у него самого) рюкзак белобрысого мальчишки, того самого Антона или просто Тошки, лучшего друга Ромки. Но сегодня Ромке ни с кем не хотелось делить свои приключения, даже с лучшим другом.
– Что ты не понял? – спросил Евгений Борисович, надевая на сына куртку и приглаживая его темно-каштановые вихры, чтобы надеть на него шапку, ведь на улице с утра было ветрено. – Тошка с нами едет.
– Где папа, Тош? – спросил он, весело подмигнув блондинистому курносому мальчишке, с россыпью веснушек по всему лицу.
Тошка округлил ореховые глаза.
– Он в машине, дядя Жень.
– Как? – чуть не вскрикнул Ромка. – Дядя Саша с нами едет?! Пап, ну он же филолог, что он понимает в истории?
– Так, давай не умничай, а собирайся и пошли в машину. Пара мудрых и опытных взрослых не помешает юным любителям приключений, – улыбнулся историк, прищурив серо-голубые глаза (почти такие же, как у Ромки).
Ромке ничего не оставалось, как только кивнуть, покорно застегнуть куртку и нацепить на плечи рюкзак, который уже не так радовал его, как раньше. Когда сборы были закончены, они все вместе спустились вниз. В лифте Тошка толкнул непонятно на что обиженного Ромку в бок.
– Ты чего? – спросил он с недоумением, вглядываясь в напряженное лицо друга.
– Ничего, – буркнул Ромка. – Тебя там только не хватает, – ворчал он, отвернувшись от Тошки, – это вообще не для маленьких.
– Ты чего? – защищался Тошка, – я только на месяц младше, а ты меня малышом обзываешь?!
Ромка промолчал и, уткнувшись носом в угол лифта, стал отковыривать от стены прилипшую жвачку. Тошка тоже обиделся и отвернулся от Ромки. Тошка был абсолютной Ромкиной противоположностью: ниже ростом, несколько полноват, но добрее и преданнее для Ромки не было друга на всем свете. Они познакомились еще в детстве, когда семилетний первоклашка Ромка без дела шатался по двору, как всегда в поисках новых приключений. Его ровесник Тошка в это время пытался освоить новую технику – велосипед, который тайно позаимствовал у отца. Велосипед был намного больше Тошки и маленький водитель даже не доставал до педалей, но был чрезвычайно горд, что почти освоил эту сложную машину. Катаясь во дворе (если это можно было так назвать), Тошка неосторожно вывернул руль и влетел в кусты, где Ромка как раз в это время проводил свои первые исследования. Тошка и велосипед, сбив Ромку с ног, упали прямо на него.