— Мизар, я умираю, мое время подошло к концу. Но я жалею лишь об одном — что оставляю тебя в этом мире одного. Ты слишком слаб, слишком слаб, чтобы сражаться в одиночку. Как бы я хотела, чтобы ты стал сильнее.
— Тебе не нужно говорить, ты слишком слаба, — серьезно проговорил он.
— Нет, я должна. Есть один способ. Если воспользоваться им, ты станешь сильнее гораздо быстрее.
— О чем ты, мама…
— Поглоти мою душу, пока я еще жива. Если ты сделаешь это, твоя жизнь больше не будет сокращаться. Ты станешь независимым от времени. Вместе с ней ты получишь огромную силу, силу, которая течет в жилах правящей династии Хаоса. Силу разрушать саму структуру этого мира.
— Мама, ты хочешь, чтобы я убил тебя?! — пораженный спросил Мизар, вглядываясь своими черными глазами в бескровное лицо матери.
— Я уже мертва, мне осталось недолго. Я жалею лишь об одном — что обрекла тебя на этот выбор, что я сама своими руками дала тебе эту судьбу. Но я хочу что–то исправить, хочу, чтобы ты простил меня. Поэтому, я отдам тебе свою душу и силу. Мне они больше не нужны. Но ты будешь жить. Сила, что ты получил при рождении, и сила, что я дам тебе — ты обретешь огромную власть, но… — дыхание матери сбилось, она закашлялась, и Мизар осторожно приподнял ее тело, прижав ее лицо к своему. — Даже я не в силах поставить этот блок. Чем чаще ты будешь пользоваться ею, тем больше будет страдать твое собственное тело. Если ты разрушаешь что–то, убирая это из мира, ты должен вернуть что–то. Таков закон, и не мы устанавливали его. Никогда не используй лишь одну силу деструкции, иначе она же разрушит твое тело и душу. Обещай мне.
— Обещаю, мама…
— Тогда возьми мою душу, я отдаю ее тебе.
— Нет, — Мизар замотал головой. — Мама, тогда ты умрешь.
— Уум, — она кивнула, слабо улыбнувшись, и тело ее приобрело слабый серебристый ореол. Такими же серебристыми бликами заблестели ее глаза. — Я буду счастлива, что ты останешься жить. Поэтому… поцелуй меня.
Мизар молча глядел на мать, а потом кивнул.
— Прости, мама, — склонившись к ней, он припал губами к ее губам, и в этот миг нечто начало перетекать из ее тела в его. Нечто, что дополняло и встраивалось в его собственную силу. Он не ощутил ни боли, ни неудобства, просто немного иное ощущение мира. И сила, ужасная и притягательная одновременно, теперь принадлежала ему.
Бездыханное тело матери выпало из его рук.
— Благодарю тебя, мама. Это большее, что ты могла дать мне. Но прости, мама, я не стану тратить свои силы на такую безликую цель, как месть за моего никчемного отца. Ведь все, что он сделал — лишь дал мне это тело. И теперь я буду использовать его так, как пожелаю. Сила деструкции. Да, — мальчик поднял глаза, глядя на тело матери.
Теперь последняя ниточка, что связывала его с прошлым, оборвана. И, наконец, он сможет действовать свободно, как пожелает. 'Но чего же я желаю?' — подумал он. Он обратил свой взгляд туда, где Торквемада светилась множеством огней — там располагался район особняков, где жила знать. Мизар опустил взгляд на свою изодранную одежду. Должно быть, сейчас он выглядит как оборванец. Склонившись, мальчик отвязал синюю шелковую ленточку, которой были перевязаны волосы матери. Он собрал свои волосы в низкий хвост с левой стороны, точно так же, как раньше всегда носила ее мама. Он произнес:
— Но, чтобы ставить цели — нужна власть. В этом мире кроме силы, нужна еще и власть. А пока для них я просто грязный, нищий оборванец. Значит, мне нужно получить эту власть. Мне нужно имя и мне нужна семья.
Да, пока они были необходимы ему, он станет использовать их. Использовать все, что ему будет необходимо, пока не найдет свою цель.
С этой мыслью, Мизар поднялся и вновь побрел вперед, ежась под проливным дождем, который только усиливался с каждой минутой.
На какой–то из улочек он услышал крики. Кричала женщина, и еще мальчишка. Он выглянул из–за угла здания и увидел трагическую картину. Женщина, одетая как кухарка, протягивала руки, стоя на коленях у распахнутой двери дома. А какой–то мужчина, закутанный во все темное, с низко надвинутой на глаза шляпой, пытался затащить в богатый экипаж отчаянно упирающегося мальчишку. Мизар увидел, что тот, должно быть, был почти его возраста. Хотя из–за дождя было сложно различить, он был довольно худым, но светлые, приятного оттенка волосы, обрамляли лицо с правильными чертами лица.
— Мама, мама, забери меня!
— Куда вы его уводите!? Что же вы делаете?! — причитала она.
— Молчи, женщина, — мужчина, наконец, затолкал мальчишку в карету и захлопнул за ним дверцу, закрыв замок. — Ты должна быть благодарна, что я избавил тебя от лишнего рта. Этот мальчишка теперь будет жить в роскоши, каких не увидишь в ваших грязных трущобах, — мужчина обвел презрительным взглядом и саму женщину, и здания вокруг. — Скажи спасибо, что господину маркизу он приглянулся. И вот еще, — отвязав с пояса кошелек, он бросил его в лужу перед женщиной. — Это тебе компенсация за сына. Если повезет, он вырастет и займет достойное место в обществе. И когда–нибудь ты сама будешь купаться в роскоши, — мужчина расхохотался, глядя на неподвижно уставившуюся на рассыпавшееся золото женщину. Мужчина сел в экипаж, и вскоре цоканье копыт лошадей затихло вдали. Некоторое время Мизар смотрел на впавшую в оцепенение женщину, а затем побрел мимо нее туда, куда уехала карета.
Оказалось, что добраться до квартала, где жила знать, было довольно непросто. Несколько раз ему дорогу преграждали высокие ворота, которые попросту перегораживали улицу, и ему приходилось искать обходные пути. Но в конце обходных путей больше не осталось. Глаза Мизара уставились на высокие золоченые башни, посверкивающие в свете фонарей. Но они находились за высоченной стеной, наглухо закрытой воротами. Час был поздний, но когда Мизар подошел к воротам, из караулки выполз сонный стражник.
— Кто это здесь ходит в такое время? А, маленький оборванец. Иди отсюда, нечего тебе здесь делать, — этому человеку не было никакого дела ни до своей службы, ни до Мизара на самом деле. Все, чего он желал — вернуться к прерванному сну.
— У меня есть дело по ту сторону ворот, — из–под капюшона на стражника блеснули глаза. Тот перехватил свою алебарду и направил ее на Мизара.
— Ты не расслышал, что ли? Иди–иди отсюда, найди себе угол посуше да проведи там ночь.
— Сегодня я буду ночевать там, — Мизар указал на возвышающиеся за стеной башни.
— Хахаха, хорошая шутка, малявка — и что же, ты там живешь?
— …
— В квартале знати? Интересно, и к какой же семье ты принадлежишь?
— Скажи, — спросил Мизар, — а кто из этих семей считается самой влиятельной?
— Ты не местный, это видно. Деревенщина вроде тебя не может знать, что это квартал, где проживают семьи, особо приближенные к королю.
— Я задал тебе вопрос, стражник.
— Какие мы нетерпеливые. Ну так знай, самой влиятельной среди всех семей, состоящая в родстве с самим королем, считается семья Фон Грассе, прибавь 'Рейгн' и получишь королевскую фамилию.
— Да? И где они живут?
— Ха, ты, никак, к ним собрался? Вот умора, не хочу разочаровывать тебя, но ты никуда не пройдешь дальше этой стены, — конец пики ткнулся в грудь Мизара, он поморщился. — Вали отсюда,
— Сначала скажи, в какой из тех башен они живут?
— Ты не отстанешь, да? — вздохнул стражник. — Вон она, видишь ту башню с тремя поменьше по соседству? Там и находится поместье Фон Грассе. Но зачем тебе…