– Если бы ты знал, как я обожаю закат. Пойдём смотреть вместе, как заходит Солнце!
– Тогда придётся подождать!
– Чего подождать?
– Времени, когда Солнце начнёт уходить!
Сначала ты так удивился, а потом стал подсмеиваться над собою и потом сказал:
– Мне по-прежнему мерещится, что я до сих пор у себя дома!
И на самом деле. Все на свете знают, что, если в Америке полдень, то во Франции Солнце уже садится. И если бы было возможно за одну минуту перенестись из Америки во Францию, тогда можно было бы снова полюбоваться закатом. Но к несчастью, От Америки до Франции страшно как далеко. А на твоей маленькой планете тебе достаточно было передвинуть стул в сторону на пару шагов. И ты мог снова и снова взирать на закатное небо, было бы желание захотеть…
– Как-то раз я в один день смотрел заход Солнца целых сорок три раза! – сказал ты и немного погодя добавил: – Знаешь… Когда становится слишком грустно, хорошо понаблюдать, как заходит Солнце…
– Получается, что в тот день, когда ты видел закат сорок три раза, тебе было очень грустно?
Маленький принц не отвечал.
Глава VII
На пятый день, благодаря барашку, мне открылась главная тайна жизни Маленького принца. Он спросил меня резко, без вступления, как будто долго размыщлял об этом:
– Барашек, если ест кусты, то он ест и цветы?
– Барашек ест всё, что находит.
– Даже цветы с шипами?
– Да! Даже цветы, у которых есть колючки.
– Тогда для чего им шипы?
Я не знал, что ему ответить. Вэто мгновение я слишком суетился, пытаясь открутить слишком тугой болт от своего двигателя. Я очень волновался, потому что моя авария стала казаться мне полной катастрофой, а иссякавшая питьевая вода заставляла меня опасаться самого страшного.
– Шипы, для чего они?
Маленький Принц старался добиться ответа на свой вопрос, как только задавал его. Меня раздражал мой болт, и я отвечал что ни попадя:
– Колючки, это бесполезно, это чистая подстава со стороны цветов!
– О!
Но после моего молчания он бросил мне со смертельной обидой:
– Я тебе не верю! Цветы слабы. Наивны. Они утешают себя, как могут. Они считают себя ужасными и сильными благодаря своими шипам…
Я ничего не ответил. В тот момент я подумал: «Если этот болт не поддастся, я снесу его молотком!»
Маленький Принц снова прервал мои мысли:
– А ты веришь, что цветы…
– Нет уж! Нет! Я ничему не верю! Дуиай, что хочешь!. Я занимаюсь серьезным делом!
Он изумленно посмотрел на меня.
– Серьезным делом!
Он видел меня, мой молоток в руке и черные пальцы перчаток, сжатые над каким-то предметом, который показался ему таким уродливым.
– Ты говоришь, как говорят все взрослые!
Мне стало немного стыдно. А он беспощадно добивал меня:
– Ты все путаешь… Ты всё запутал!
Он действительно был очень раздражён. Ветер трепал его золотистые кудри.:
– Я знаю одну планету, где живёт Красномордый Господин. Он никогда не нюхал цветов. Он никогда не смотрел на звезды. Он никогда никого не любил. Он никогда не делал ничего, кроме лмшнего и ненужного. И весь день он повторял, как и ты: «Я серьезный человек! Я важный человек!» И это заставляло его дуться от гордости. Но это был не человек, это был гриб!
– Что?
– Гриб!
Маленький Принц был теперь бледен, как мел, от гнева.
– Миллионы лет назад цветы выбрасывают шипы. Миллионы лет барашки по-прежнему поедают цветы. И это ужасно, невозможно понять, почему они так стараются завести себе колючки, от которых нет никакого толка?
Неужели война барашков и цветов неважна? Как может быть это менее серьёзным, чем подсчёты Красномордого Господина? А если я знаю один единственный в мире цветок, какого нет нигде в мире, кроме моей планеты, и маленький барашек может уничтожить его одним махом, вот так, в одно мгновение, в одно утро, не соображая, что он делает, разве это не серьёзно?
Он густо покраснел:
Если кто-то любит свой цветок, единственный цветок на миллионах звёзд, разве этого не достаточно, чтобы он был счастлив, когда смотрит на него. Он всегда помнит: «Мой цветок существует…» Но если барашек съест цветок, для него мгновенно погаснут все звёзды! И это не важно?
Больше он ничего сказать не мог. Он вдруг разразился рыданиями. Наступила ночь. Инструменты выпали из моих рук.
Как смешны оказались и злополучный болт и мой молоток, моя жажда и грядущая смерть. На однойединственной звезде, на планете – на моей единственной планете, чьё имя было Земля – рыдал мой Маленький Принц, и надо было как-то его утешать. Я подхватил его на руки и стал баюкать. Я твердил ему: «Знаешь, твоему цветку, который ты любишь, ничто не грозит… Я пририсую твоему барашку намордник… Я нарисую доспехи для твоего цветка… Я…» Я совсем не понимал, что говорил тогда. Я ощущал себя ужасно скованным и неловким. Я не знал, как достучаться до него, чтобы он услышал меня, как достичь и коснуться его души, ускользавшей от меня… Ведь она такая странная и таинственная, эта родина слез.