– Ох, Шурка, знаешь, совсем нечистая сила разгулялась, – протянула женщина.
– Да где ты это опять взяла, – посмеялась бабушка, – врут люди. Внаглую врут. Скучно, вот и придумывают всякие сказки.
– И ничего это не сказки! Вот слушай, что произошло, – замахав руками, ответила тетя Зина, – Мне эту историю сам Никич рассказал. Говорит, мол, холодно стало в доме, пора уж дрова на зиму готовить. А то, если всё время зябнуть, так ведь старость не пожалеет, возьмет своё. Вот он и собрался в прошедшее воскресенье идти в лес, да рубить дров на теплую осень да зиму. Пошел он ранёхонько. Только-только рассвело, а он уже на ногах. И настроение говорит было хорошее, хоть песни пой, и день здоровый. Вот и пришёл Никич, насвистывая песни, к лесу. А он, говорит, встретил его таким холодным и каким-то ужасающим молчанием. Ни одна птица не пропела, ни один зверь не пробежал. Даже ветер стих, словно предчувствовал что-то. Нехорошо стало на душе у Никича. Но он решил откинуть все плохие мысли и взяться за дело. Пошёл он в глубину леса. Там сосенки были получше. Дивился Никич красотой леса.
* * *
Мама остановила свой рассказ, задумчиво смотря на Витю.
– Да, нигде ты такого не увидишь, как в наших лесах. Громадные деревья возвышаются над всем остальным. Смотришь на них снизу-вверх и ощущаешь себя крохотной пылинкой. Белки «прыг» и «прыг», с одной сосны на другую. Но осторожно, словно боясь кого-то потревожить. А потом как «скок» и в дупло. Затечёт шея, опустишь голову, а под ногами, что за прелесть? Целая поляна грибов, а вон там другая, а за ней третья. Да, богат лес на такие дары. А мох то какой под ногами! Словно одеяла выстлали по земле. Вон там растёт и пламенеет рябина, а рядом черноплодная её сестрица. В другом направлении, переплетаясь, тянутся кусты шиповника. Соберёшь сейчас, а зимой заваришь, да будешь согреваться горячим чаем. Много всего дарует нам лес. Там и клюква, и брусника, и боярышник, и костяника. Нужно толькопошире распахнуть глаза да прийти в нужное время. Красота! Но вернёмся к рассказу тети Зины.
* * *
– Долго Никич шагал по лесу, любуясь красотами матушки природы. Но вот присмотрел он подходящие сосенки. Взялся за топор и «Раз»… Потом «Два», а не рубится ничего! Даже зазоринки не появилось. Ну, Никич давай второй раз пробовать. Замахнулся и снова «Раз» и «Два». А толку никакого! Решил Никич другую сосну взять. Но и там случилась та же история. Точно леший забавлялся. Никич то же подумал, разозлился, да крикнул, что, если духу смешно, так Никич сейчас пол-леса перерубит. Хотел он схватиться за топор, что бросил у дерева. А хвать! Нет его уже там! И куда, спрашивается, запропастился? Точно говорю, это лешего рук дело. Подумал уж Никич, что ежели не судьба, то нечего и кручинится. Да и надумал домой отправляться. Развернулся он, да только, сколько бы ни шёл, всё не мог найти нужную тропинку. Словно не из лесу он шёл, а, наоборот, в самую чащу. Уж смеркаться начало, а он всё не может выйти из лесу. Что за напасть! И ведь страшно ночевать в лесу, кого только в нашем не водится. Ну, Никич с горечи и ляпнул, что ни в раз он больше не возьмётся в лес за деревом идти. И почти ту же и вышел к нужной дорожке. Слышит он, ему кто-то в спину шепчет, да слов не разобрать. Стал Никич креститься, да извиняться перед лешим. Побежал домой, запёрся и сразу спать. И ведь говорит, что никогда больше за топор не возьмётся. Вот так-то вот! Говорю тебе, Шурка, нечистые совсем ошалели. – закончила свой рассказ тётка.
Я стояла всё это время и не верила своим ушам. «Да неужели и взаправду в нашем лесу леший водится», – думала я. Мне было и страшно и жутко интересно.
– Да поди ж привиделось ему чего? – ответила ей бабушка.
– Дак, какой же тут привиделось? Такое даже безумец бы не выдумал… – проговорила тётя Зина, – И ведь жутко. Как же теперь за грибами-то идти, да от страху не помереть? И ведь не в первой такое творится. Помнишь, как Машка с внучкой за грибами ходила?
– Да как же не помнить? Помню, – с улыбкой ответила бабушка, – ты ещё тогда сказала, что грибов там было видимо-невидимо.
– Да это-то пусть, я ведь к другому это говорю. Их тогда тоже леший кругами водил. Всё они выходили к одной и той же поляне. Анечка, внучка то ее, всё говорила, мол, бабушка, смотри сколько грибов, давай ещё соберём. А Машка-то поняла, что это леший их гоняет. Вот и сказала внучке, что они больше брать не будут. На себя они набрали, и за то «спасибо» лесу. И вот тогда-то они и перестали плутать, – тянула свою шарманку тётя Зина.
– Да полно тебе, Зинка, дурью маяться. Уж ежели верить тому, так лешего задобрить нужно, прежде чем приходить в его дом. Угостить чем-нибудь, – перебила ее бабушка Шура.
– Не веришь мне? – выпучив глаза, спросила тётка, – Ах, не веришь! А про Фёдорыча и Полевика слыхала?
– А с ним то что стряслось? – удивилась бабушка.
– Вот слушай…