— У вас так мило! Так светло, — сказала она, желая напомнить Соне о своем присутствии.
Она уселась поудобнее в кресле кремового цвета — оно оказалось необычайно глубоким — и внезапно почувствовала себя слишком заурядной. Соня же, высокая, изящная блондинка, наоборот, казалась необыкновенной. До этого момента Анне никогда не приходила в голову мысль о собственной заурядности. Более того, она изо всех сил старалась выглядеть как все и рьяно следила за модой: отказывалась от белого, если в моду входил черный, обновляла гардероб в зависимости от того, какие цвета были в данный момент модными. Ей нравилось не выделиться и одновременно соответствовать моде. Сейчас она была в «армейских» брюках камуфляжной расцветки, хотя цвет хаки абсолютно не сочетался с ее бледной кожей, и в туфлях на плоской подошве — писк сезона, — хотя при ее небольшом росте каблуки были бы совсем нелишними. И вот теперь, рядом с Соней, которая даже в белом (цвет прошлого сезона) смотрелась королевой, Анна чувствовала себя неуклюжей, коротконогой замухрышкой.
— Итак, чем ты занимаешься? — поинтересовалась Соня.
— Я работаю оператором на телефоне. — С притворным любопытством Анна взяла в руки роман Тургенева, лежащий на журнальном столике. — На «Радио-Централ». Отвечаю на телефонные звонки. Меня только что перевели из «Часа Джимми Сэлада» в программу Пэмми Ловенталь «SOS!». Мне кажется, там будет намного интереснее.
«Скоро я тоже смогу похвастаться такой библиотекой», — ухмыляясь, подумала Анна. Библиотека состояла почти сплошь из классики. Если и попадались тут современные романы, то они лежали на полках, уставленных компакт-дисками. Были здесь даже труды по философии. Жизнь Сони проходила на мягких уютных диванах и под звуки оперной музыки. Совсем немного времени — и все это будет принадлежать ей, Анне. Через несколько минут она будет снимать здесь не просто комнату, но и все содержимое этой квартиры.
— А где ты живешь сейчас?
— На Финчли-роуд, в северной части города.
— Финчли-роуд?
— Да, но в том конце, где Свисс-Коттедж.
— Свисс-Коттедж? — произнесла Соня, и тут зазвонил телефон.
«Она что, неправильно меня поняла?» — подумала Анна.
— Ой… Извини, я на минутку.
— Конечно, пожалуйста.
Соня отошла к телефону, а Анна краем глаза уловила свое отражение в большом зеркале, которое, казалось, все это время внимательно наблюдало за ней из правого угла комнаты. И зачем только она надела эти штаны в «армейском» стиле? К тому же невооруженным глазом видно, что сегодня она их надела в первый раз. Она присела, но, не удержавшись, встала опять, чтобы еще раз посмотреться в зеркало. Она никогда не доверяла своему отражению, на каждой фотографии она выглядела по-разному. Хорошенькая ли она? Или дурнушка? Плакать ей или, напротив, гордиться? Этого Анна никак не могла для себя решить. Самооценка ее вечно колебалась, наподобие курса бразильского реала, — то поднималась, то резко падала. В глубине души она была уверена в своей привлекательности. Впрочем, как и любая другая женщина. Именно это и двигало ею, когда она бродила от одной витрины с косметикой к другой. На самом дне этих карих глаз, обыкновенных, маленьких, где-то под копной рыжих волос таилась необычайная привлекательность. Надо просто подобрать правильный оттенок губной помады, подходящий под цвет кожи, идеально сидящие на ногах брюки и обогащенный витаминами шампунь для своего типа волос. И тогда, как по мановению волшебной палочки, Анна за одну ночь превратится из лягушки в царевну.
В настоящее время Анна считала, что выглядит выше среднего уровня. Последние десять лет она занималась собственными тайными исследованиями в лондонском метро и, изучив достаточно большое количество типичных представительниц прекрасного пола, пришла к выводу, что ее собственный рейтинг составляет 60 %. Каждые шесть из десяти женщин были еще невзрачнее Анны, и всего лишь четыре (что и составляет 40 %, то есть меньше половины) — красивее. Конечно, бывали дни, когда Анна Поттер выглядела жутко уставшей, ее волосы тускнели и висели сосульками, а поры ее кожи словно вбирали в себя всю пыль и грязь лондонского метро. В такие дни почти все женщины в метро казались красавицами. Она чувствовала себя среди них изгоем и так низко падала в собственных глазах, что могла позволить себе спокойно позавтракать в вагоне поезда и оставить после себя кучу мусора. В такие дни Анна делала перерыв в своих исследованиях. В такие дни она считала, что объект еще не готов к изучению. И наоборот, случались дни, когда Анна насчитывала больше пятидесяти женщин, прежде чем встречала такую же симпатичную, как она сама. В такие дни у нее был великолепный маникюр — ногти на изящных пальцах аккуратные, красивый лак Она презирала тех женщин, которые позволяли себе это непотребное действо — есть на людях, оставляя после себя горы мусора. В такие дни Анна чувствовала, что еще чего-то стоит.