Она тогда даже не рассердилась, только рассмеялась презрительно.
Подлость мужчин ее не удивляла. Все они считали Розу товаром, который имеет определенную цену и может быть куплен.
Что такое артистка? Это только талант — иногда,— но не человек.
Роза вспомнила свое замужество.
Однажды она познакомилась в театре с красивым молодым офицером и полюбила его так же страстно как раньше любила сцену. Дома она подняла бунт, из гимназии ушла, хотела было броситься в море, но бросилась в объятия молодого поручика и... погибла.
Несколько лет она чувствовала себя наверху блаженства, жила, как в раю.
Но вот как-то раз она пробудилась от сладкого сна, застав своего «райского сожителя» в постели прислуги.
Роза тогда обезумела: забыла, что у нее ребенок от мужа, убежала из дома, кинулась к морю и упала на берегу.
Не муж казался ей омерзительным, а она сама — потому что была его женой. Если б ее раздели на улице среди бела дня, она не испытала бы такого стыда,
— Муж!.. Любовь!..— вскрикивала она и билась головой о песок.
Но усталость взяла свое, слезы иссякли, и Роза успокоилась.
Она поднялась, загляделась на безбрежное море, которое где-то далеко сливалось с небом, и почувствовала себя песчинкой.
— Туда!..— шепнула она, но не пошевельнулась.
Послышались чьи-то приближающиеся шаги, и Роза
испугалась.
К ней подошел незнакомый человек.
— Что с тобой, милое дитя? — участливо спросил он.
— Оставьте меня...
И она заплакала.
— Успокойтесь, милая моя. Пока человек жив, ему не надо ничего бояться.
— Оставьте меня,— повторила она, понимая, однако, что незнакомец от нее не уйдет.
И он действительно сел возле нее на большой камень.
Его отеческий взгляд, кроткий голос, седая голова — все в нем внушало доверие.
Стало смеркаться. Из морских глубин выплыл месяц.
Ее волосы, усеянные блестящими песчинками, рассыпались по плечам, и она походила на морскую сирену, вышедшую на берег, чтобы подстеречь какого-нибудь мечтателя.
— Не отчаивайтесь, что бы с вами ни случилось. В жизни несчастий нет, это мы сами их выдумываем. Поглядите, как прекрасно вокруг,— широко, величественно, покойно! Что такое наши страдания в сравнении с этим бескрайным простором! Благодарите творца за то, что он вас создал.
— Я не хочу жить!
— Полвека я скитаюсь неприкаянным, и все-таки жить хочется.
— Вы — не женщина и не знаете, как ужасна жизнь.
— Идите к нам в труппу — все в вас перекипит.
И он в конце концов уговорил ее встать и проводил до дома, где жила ее мать.
Спустя некоторое время Роза поступила в «Новый театр», оставив своего ребенка у матери.
И вот теперь опять ничто ее не радует, все опротивело.
Разве она живет? Что она такое? Красивая странствующая кукла, развлекающая публику.
Артисты! Артисты обвиняют общество в том, что оно не любит искусства. А они-то сами любят его?
Мерилом успеха у них считается не уровень исполнения, но кассовый сбор.
Неужели так будет всегда?
Вот они объедут еще несколько городов, переночуют еще в нескольких заплеванных гостиницах, будут есть, что подадут, и то лишь в том случае, если им откроют кредит.
В перспективе ничего — ни искусства, ни хлеба, только старость и нищета.
Никто не беспокоится о них, каждый должен идти своим путем к общей Голгофе.
Начали появляться артисты.
Они, кто почтительно, кто с затаенной злостью, заглядывали в ее уборную и торопливо проходили дальше,— она не любила водить компанию с ними.
И Роза снова углубилась в свои печальные размышления.
А может, они подвижники, эти люди? Бросили службу, университет... Неужели место для них нашлось только в театре? Кто они — бездарности, лентяи? Легко ли быть артистом, даже самым маленьким?.. Бесконечные жертвы, тяготы, а что в итоге?.. Борются за искусство, а где оно? Публика приходит в театр только тогда, когда нет свадеб и еще не началась уборка винограда, а для артистов зрители не люди, но проданные билеты.
Критика их не знает, да они и не нуждаются в ней.
Они сами ценители своего мастерства. Каждый берется играть Карла Моора, Отелло, Гамлета... да мало ли кого еще.
А она? У нее нет соперниц, она — единственная!
Она играла в стольких пьесах, что уже не помнит их названий. Но душа ее по-прежнему пуста, и даже самолюбие осталось неудовлетворенным.
В минуты вдохновенной игры ее охлаждал рассудок. Кто видит ее искусство? Понимают ли зрители, как она играет? Может быть, только двое, трое... Значит, это им она посвятила свою молодость?