Дакову чудилось иногда, будто нос у них общий, семейный, и порой он даже ощущал его на своем лице.
Женщина неглупая, Дакова сознавала, что она некрасива, но убедила себя, что в ее манере одеваться и тембре голоса есть что-то особенное, внушающее уважение и благоговение перед ее чистотой.
Когда, оставшись наедине с мужчиной, она пыталась вести себя «как светская дама» и проявляла к нему неумеренную нежность, несчастный думал:
«Не дай бог, еще бросится на шею и заревет: «Твоя до гроба!»
Тесть Дакова понимал, какую жертву принес его злополучный зять, и жалел его, как жалеют невинно осужденного.
А теща...
«Боже мой! — частенько восклицал бедняга,— что было бы, будь жива и она!»
У Даковых гости.
Хозяйка хлопочет на кухне. Супруг ее занимает дам.
— Да,— продолжая прерванный разговор, разглагольствовала молоденькая майорша,— прислуга становится очень уж нахальной.
— Еще хуже будет, когда их начнут водить по кинематографам.
— Конечно, прежней прислуги уж не найти. Вы только представьте себе: вчера после ужина захожу к своей в комнату и вижу — разлеглась на кровати в одной рубашке, облокотилась на подушку и книжку читает. А на подушке — конфеты, и не дешевые.
— Должно быть, нагляделась на господ!
— Хотят жить не хуже нас.
— Ах, какие безобразницы! Хотят, видите ли, жить не хуже нас! — театральным тоном проговорил Даков.
— Ну уж, пожалуйста, без иронии!
— Можно и без иронии. Скоро вообще прислуги не будет. Вам самим придется стирать грязные рубашки.
— Да вы, чего доброго, революционером стали?
— А хоть бы и стал, что ж тут удивляться? При таком режиме в доме...
— И вам не грешно жаловаться на жену? Ведь она у вас сущий ангел.
По спине Дакова пробежали мурашки.
— Извините, сударыня, но у вас довольно оригинальное представление об ангелах.
В гостиную вошла жена — «ангел», и ее супруг умолк.
Как только она появлялась в обществе, он уподоблялся глухонемому. А она вела себя так, словно только что вырвалась из его бурных объятий.
В военном клубе будет костюмированный бал «в народном духе».
Дамы шьют национальные костюмы. Будут раздавать призы.
— Побойся бога! — вскрикнул Даков, увидев свою супругу в болгарском национальном наряде.— На бал приедут иностранцы. Что они подумают о нас, встретив такую «болгарку»?
— По-твоему, этот наряд мне не к лицу?
— Она еще спрашивает!
— А Драге он идет?
— Конечно.
— Значит, лучше быть деревенской девкой?
— Красивой, а не...
Драга, случайно подслушавшая этот комплимент по своему адресу, стала носить национальный костюм.
Барыня теперь видеть не могла свою служанку.
Как-то раз утром она накинулась на Драгу:
— Сейчас же выбрось эти тряпки! Пока служишь у меня, должна одеваться по-городскому.
Девушка подчинилась безропотно и спрятала в сундучок платье, которое хозяйка предала анафеме.
Потом она купила себе блузку, точь-в-точь такую, какую носила дочка помощника кмета, учительница, знакомая Даковых. По праздникам Драга повязывала шею алой лентой и завивала волосы кудряшками.
Учительница, увидев эту блузку, перестала бывать у Даковых.
— Остается только повести ее в клуб!
Хозяйка опять накинулась на Драгу:
— Никаких блузок, ленточек и кудряшек!
И блузка с ленточкой, как и национальный костюм, очутились в сундучке.
Тогда Драга заказала себе простенькое темное платье.
Но волосы у нее были светлые, лицо белое и румяное, и в черном платье она казалась юной мадонной.
Драга не сердилась на хозяйку, боялась только, как бы не уволили.
Ведь жилось ей все-таки хорошо. Другие служанки ей завидовали: «Ишь как живет: отдельная комнатка, хозяйская постель, сытная пища; в доме бывают видные люди; постоянно вечера, обеды, музыка». Завидовали ей и родственники: она ничего не просила у них, ни в чем не нуждалась.
Но вот однажды к ней явилась целая депутация односельчан: оказалось, что за нее сватается самый богатый парень в родной деревне.
Драга только усмехнулась и наотрез отказала ему.
В квартире переполох; все перевернуто вверх дном. У хозяйки пропала серебряная ложечка от сервиза — подарок матери. Дело не в цене; ложечка была дорога как память.
Дакова не подозревала Драгу в воровстве, но все-таки решила обыскать сундучок в ее отсутствие.
Однако не успела она поднять крышку, как вошла Драга.
— Госпожа... Прошу вас... Не делайте этого!..— сказала она, бледнея.