Он вышел на улицу. Погода была чудесная. Вирянову казалось, что иначе и быть не может.
Он направился было в Борисов сад, но дошел до Орлова моста и вернулся.
Смеркалось. Вспыхнуло электричество. Вирянов зашел в кафе «Братский труд». Там он встретил знакомых — писателей, артистов, дилетанток, студенток.
— А, господин редактор!
— Присаживайтесь!
— Что новенького?
— Кажется, назревает министерский кризис?
Вирянов улыбнулся. Раньше он завидовал этим людям, считал их выше себя. Сегодня снисходительно посматривал на всех. «Но счастье ли это? Каждый день одно и то же!..» Все эти девушки — одни с сигаретами в зубах, другие с бокалами в руках — не возбуждали в нем ни вдохновенья, ни желаний, ни сострадания. Напрасно его друзья бравировали своей близостью с ними. Девушки были еще молоды, свежи, но не умели себя держать, волосы на их изящных головках были растрепаны, а глаза горели от вина. В клубах окутавшего их табачного дыма Вирянов видел улыбающееся личико Ани, остановившейся на лестнице. «Что-то она делает? Читает, думает о доме? Или...» — Он не посмел докончить свою мысль.
Закурив сигарету, он заказал себе бутылку фруктовой воды. Вино и водку он теперь пил редко; не потому, что берег здоровье, считался с моралью или экономил деньги,— нет: он знал, что в порядочном обществе винный запах считается неприличным. А вокруг него шумели, смеялись, спорили.
Вирянов размышлял.
Почему эти прелестные создания, эти вольные пташки уже не волнуют его? А ведь еще совсем недавно он многое отдал бы за близость с любой из них. Неужели у этих девушек нет сердца? Привязаны ли они к чему-нибудь? Болтают о политике, выставках, склоках в театре, связях в опере, долгах, охоте, — но почему они так ко всему равнодушны? Или, может быть, это только здесь, на людях, они такие, а где-то в другом месте, наедине, в укромном уголке, перерождаются? Но нет, ничего такого нельзя прочесть в их глазах. С мужчинами они только шутят, — они не жены, не невесты, не любовницы и не подруги; они делают эксперименты, устраивают что-то вроде «репетиций семейной жизни». У каждой, наверное, хранятся в чемоданчике пачки писем, альбомчики со стишками доморощенных поэтов. Но здесь, вдали от патриархальных гнезд, они смело собирают плоды с запретного древа и не печалятся. Столица все простит.
Кончив университет, девушки разлетятся по всей Болгарии и снова станут вести себя, как прежде. Теперешним поклонникам их тогда не узнать. Достанут пожелтевшие альбомчики с заплесневевшими цветами и стихами и будут рассказывать наивным провинциалам о болгарском Вавилоне, об этом бурном море, где выплывают на поверхность лишь сильные натуры. Провинция доверчива, скучна, свободную любовь там преследуют, высшее образование ценят не так, как в столице.
Вирянов, задумавшись, и не заметил, что мадемуазель Ася, с которой он недавно познакомился, не спускает с него глаз. Ее сосед, уже изрядно подвыпивший, злобно поглядывал на нее и шипел:
— Я... это самое... не позволю... и точка!
— Вирянов! — крикнула Ася, обиженная его невниманием.— Когда же, наконец, вы сделаетесь настоящим столичным жителем?
Все расхохотались. .
Вирянов смутился. Это придало Асе смелости.
— Вы, наверное, до сих пор получаете письма из родных мест?
— Да, от матери.
— Нет, я говорю про другие письма, про те, что с вложенными локонами и фиалочками, со следами слез...
— А разве они мешают мне стать столичным жителем?
— Объясню потом. Запомните мои слова: скромность вас погубит.
— Очень жаль, мадемуазель, что я не могу сказать вам тоже самое.
— Браво, браво, Вирянов! — раздалось вокруг.
— Съела? — шепнула Асе подруга.
Ася не смутилась.
— Господин Вирянов, проводите меня домой! Мой ревнивый рыцарь напился и заснул.
— С превеликим удовольствием.
Пьяный открыл глаза.
— Кто это собирается уходить?.. Я тут, тут и останусь! Никто ни с места!
Но Ася наотрез отказалась остаться с ним. Друзья подхватили пьяницу под руки. Он упирался, бранился, угрожал. Кое-как его втиснули в экипаж и увезли домой.
Вирянов ушел с Асей. Она всю дорогу болтала без умолку.
— Вы всегда такой с женщинами? Со всеми?
— Какой? Я вас не понимаю.
— А еще писатель! — презрительно процедила Ася,
Они дошли до ее дома.
— Зайдите, если хотите; я сварю вам кофе.
— Мне что-то спать хочется.
— Вот так комплимент!
— Прощайте!
— Не прощайте, а до свидания!
Вирянов свернул в тот квартал, где жила Аня. Он с удивлением вспомнил о своем поведении в этот вечер. «Что со мной? Такая веселая, нежная девушка, а я?.. Да, мы, мужчины, жестоки, как янычары. Ася такая красивая! Жаль, что от нее за версту пахнет кабаком и мужской компанией... Но Аня! Милая Аня...» — шептал Вирянов.