Говорил он, Скалов слушал. Возле здания Народного собрания им преградили дорогу кордоны пеших и конных полицейских.
— Что случилось? — спросил товарищ кого-то из толпы.
— Коммунисты демонстрацию устроили.
Послышались крики: «Долой!.. Долой!..» Промчалась
пожарная команда.
— Как тебе это нравится, Скалов? Наши власти совсем распоясались!
— Слишком поздно ты понял это, мой дорогой. Свернем-ка лучше на бульвар Фердинанда.
— Слушай, Скалов, зайдем куда-нибудь, посидим. Вот встретился с тобой, и вся молодость вспомнилась!.. Я, знаешь, все больше и больше убеждаюсь, что ты был прав...
— Извини. Сейчас не могу. Я сказал дома, чтоб мне приготовили ванну. Если опоздаю — от жены неприятностей не оберешься. Как-нибудь в другой раз. До свидания!— И он торопливо зашагал дальше.
Товарищ остановился и проводил его взглядом.
«Гм, ванна в квартире!.. Сколько лет прожили с ним в Швейцарии, а не помню, ходили ли хоть раз в баню!»
1927
ЛИДА ДРУГАНОВА
Туристский поезд медленно подошел к вокзалу.
В окнах вагонов показались улыбающиеся, жизнерадостные личики — целая передвижная выставка женской красоты.
Толпой недисциплинированных солдат хлынули столичные гостьи к дверям вагонов и стали соскакивать на перрон.
Легкие юбочки, воздушные блузки с пышными оборками— точь-в-точь растопыренные крылья наседки, под которыми трепещут, прильнув друг к другу, птенцы,— тонкие, как паутина, чулки, шляпки всевозможных фасонов и расцветок.
Словно букеты, рассыпавшиеся по перрону, девушки благоухали ароматом молодости.
Скромная провинциальная публика, не привыкшая к подобным зрелищам, поглядывала на приезжих растерянно и все-таки любовалась ими.
Молодые люди не знали, к которой подойти раньше. Старики старались что-то вспомнить, рылись в архивах своей памяти, но не могли найти в ней ничего похожего на эту современную женскую молодежь.
— В наше время женщины не ездили такими толпами.
— Вот кому повезло! — твердили они, кивая головой в сторону офицеров и студентов.— На всех хватит.
— Ну и матери! Да как решились они отпустить дочерей одних?
Все направились к выходу. Некоторые принялись было торговаться с извозчиками, но кто-то крикнул:
— Господа, пошли пешком! Все пешком!
— Пешком! Пешком! — откликнулись другие.
Толпа подчинилась призыву и направилась в город
пешком.
— Друганова и тут сумела устроиться,— язвили некоторые барышни.
— С кем же она уехала?
— Не все ли равно?..
— Эх, Сашка, бедняга! Зря он поехал за нею!
И правда, одна только Лида Друганова села в фаэтон, получив приглашение остановиться у Кати Визанковой, с которой случайно познакомилась на французском курорте.
Против девушек сел брат Кати — молодой адвокат, известный во всей округе.
Толпа на дороге мешала экипажу. Тщетно покрикивал кучер на прохожих,— никто не обращал на него внимания.
Все девушки завидовали Лиде, и все ее ненавидели. Да и немудрено, ведь Лида была красива, в этом отношении не имея соперниц, и вечно торчала на глазах у знакомых.
Лошадям удалось раздвинуть толпу. Выехали на главную улицу и остановились у недавно построенного среди фруктового сада двухэтажного особняка с балконом, увитым диким виноградом.
Лиду провели в приготовленную для нее комнату.
— Извините, пожалуйста. Я сию минуту вернусь,— сказала она Визанкову.
— Пожалуйста! Будьте как дома.
— Побыстрее! — поторопила ее Катя.— Скоро будем обедать.
Под вечер столичные гостьи и местные молодые люди отправились в сосновый бор.
По улицам прошли колонной, а дойдя до подножья холмика, рассыпались на маленькие группы и цепью, парочками, весело разбрелись по тропинкам.
Позади всех шли Лида и Визанков.
Поднявшись на холм, они вышли на поляну. Лида повернулась лицом к городу и невольно подумала о Софии. Визанков полулежал на земле и, положив голову на руку, разглядывал Лиду.
Постояв несколько минут, девушка подошла к нему осторожно подобрала платье и села.
Оба молчали. Лиде хотелось, чтобы он заговорил первый.
— Почему вы молчите? — спросила, наконец, она.
— Говорите вы,— ведь вы приехали из Софии. А мы — что такое мы? Вы видели весь город. Кто в нем живет? Горстка несчастных провинциалов.