— Лейку? Мою лейку? Чего захотел!
— На несколько минут, очень прошу вас…
— А ну-ка убери руки. Вода, говоришь, ему нужна? Ладно, я сам пойду. А то лейку мою захотел…
Продолжая ворчать, старик снял с тачки своё сокровище и, осторожно шагая, направился к калитке, выходившей в лес.
— Ну где он? Где же? — спрашивал он каждую минуту и, покачивая лейкой, обдавал брызгами ноги Люка.
Подойдя к канаве, старик прищурился.
— И как это его угораздило, а? Надо же под ноги смотреть! Ну как, польём?
— Да, да! — живо отозвался Люка. — Позвольте, я намочу платок.
Но его спутник не стал утруждать себя такими мелочами. Он поднял лейку обеими руками и стал поливать голову мальчика. Жерве вздрогнул и широко раскрыл глаза.
— Где я?.. Что со мной?.. Ох, нога…
Люка, схватив Жерве за плечи, вытащил его из канавы. Весь в пыли, с налипшими листьями, Жерве и впрямь выглядел весьма плачевно. Пошатываясь, он стоял на одной ноге, на другую он и наступить бы не смог.
— Ой-ой, больно!
Люка обернулся к старику и шепнул:
— А вдруг у него перелом? Давайте отвезём его к вам: ведь у вас есть ручная тележка…
Старик взглянул на него с негодованием:
— Вот ещё чего захотел! Тележка теперь ему понадобилась!
Но тут из-за деревьев появились полная приземистая женщина в переднике и девочка с куклой в руках. И тут же всё изменилось: женщина отправила домой старого ворчуна, Люка послала за тележкой, на которую и водворили Жерве, несмотря на его яростное сопротивление.
Узенькая дверь, квадратная комната, плиточный пол, потолок с нависшими балками и во всех углах — кровати. Девочка испуганно жалась к окошку, какой-то мальчуган в голубом фартуке бросился навстречу хозяйке и весело возвестил:
— Раненый, Маме́тта, раненый!
— Успокойся, Жорже́, — прикрикнула на него Маметта. — Ну, дружок, ложись-ка на раскладушку. Сейчас я тебе помогу.
Жерве было так больно, что он больше и не сопротивлялся. Он уткнулся в подушку, напоминая мышонка, попавшего в мышеловку. Хозяйка стянула с него шаровары, осторожно и умело ощупала больную ногу и спросила: кто он, где живёт? В ответ она не услышала ни слова. Мальчишка как будто стал глух и нем.
— Я с ним незнаком, сударыня, — вмешался Люка. — Набрёл на него в лесу. Мы с братом приехали в Андели. Я пошёл погулять и вдруг…
— Хорошо, хорошо… Да, вы с ним совсем не похожи, — прервала его Маметта. — Надо отправить парнишку к родным. Бьюсь об заклад — они цыгане. Ну и замарашка! Его бы помыть хорошенько… Потуже наложить повязку да влить в рот капельку рома для бодрости — вот всё, что я могу сделать.
Жерве переворачивали, перевязывали, он молча подчинялся.
— Пойду принесу бутылку, — сказала Маметта. — Уж тогда-то у мальчугана язычок развяжется, если вообще он у него есть. А растяжение у него или вывих, доктор живо определит.
Но не успела она закрыть за собой дверь, как с Жерве произошла удивительная перемена. Ко всеобщему изумлению, он мигом соскочил с постели и, ковыляя, побежал по комнате. Он цеплялся за мебель, вертелся, подпрыгивал и пронзительно вопил:
— Только не доктора! Только не доктора! Я хочу домой!
Он ударился больной ногой о стул и схватился за спинку, как за спасательный круг.
— Теперь хоть ясно, что ходить ты не можешь. Сейчас же ложись, — решительно сказал Люка, подбегая к нему.
— Не лягу! Я пойду домой! Где моя морковь? Отдайте мне морковь…
— Получишь ты свою морковку… Вот хозяйка подлечит тебя, а потом…
— Не хочу, чтобы меня лечили… Я хочу домой, — твердил Жерве, всем своим видом напоминая загнанного зверька.
Он с трудом отошел от стула и снова начал кружить по комнате, стонать и вопить.
Люка хотел было удержать его, схватить за руку, но Жерве оттолкнул его, дав ему пинка.
Тут вернулась Маметта и принесла ром. Она подняла Жерве как пушинку, и вот он лежит уже в постели, так и не успев ничего понять, и покорно большими глотками пьёт напиток, поглядывая на строгую хозяйку. Его бледные щёки слегка порозовели, и Маметта невольно отметила, что мальчуган, пожалуй, был бы красивым, если бы его как следует отмыть. Но тут он снова спросил о своём мешке с морковью.
— Он так и остался в лесу, — вмешался Люка.
— Вот что, Жорже! Сходи-ка за ним, — сказала Маметта. — И нечего больше об этом толковать. А пока Жорже бегает, ты мне всё и расскажи: как тебя зовут?
— Жерве Касти́ль…
— Так вот, Жерве Кастиль, что же с тобой приключилось? Только не вздумай морочить мне голову.
Но Жерве снова принялся за своё: ему не надо никакого доктора, ему надо поскорее домой. Почему поскорее?.. Да потому, что его ждёт отец, скоро начнётся представление. Какое представление? Самое настоящее, и начнётся оно ровно в три часа. А он, Жерве, первым должен появиться на сцене. Сестра сама послала его за морковью и теперь, вероятно, волнуется, не понимает, куда же он запропастился. Возвращаться нужно немедленно. Ведь это почти рядом, за церковью. Вот как только ему принесут мешок…