Я слегка опешила.
– Ну, было непросто. Но девочка родилась здоровой, а ведь это главное.
Внезапно меня охватывает тоска по дочке. Что я делаю здесь, в этом фитнес-клубе, когда мне надо быть рядом с моей прекрасной малюткой?
– Я впервые с ней рассталась, – признаюсь я. – Да и вообще первый раз вышла из дому после больницы. Все такое странное.
Обычно я не откровенничаю с чужими, но раз уж Керили и так все знает о моих родах, я решаю, что вреда не будет.
– О, так у вас нынче великий день! Вивьен предупреждала, что вам будет слегка не по себе.
– Да?
Вивьен ничего не упускает.
– Ага. Она просила первым делом отвести вас в бар и угостить вкусным коктейлем, а уж потом все остальное.
Я смеюсь.
– Увы, я за рулем. Хотя Вивьен…
– … считает, что, чем больше выпьешь, тем осторожнее водишь, – подхватывает Керили, и мы хихикаем. – Что ж, давайте запишем вас в базу?
Керили смотрит на дисплей компьютера, пальцы зависли над клавиатурой.
– Элис Фэнкорт. Адрес – «Вязы», правильно?
Она произносит это название почтительно. Нашу усадьбу знает большинство местных, даже те, кто не знаком с хозяевами. «Вязы» были последним жилищем знаменитых Блантайров, связанных с королевской семьей. Отец Вивьен купил усадьбу в сороковых, после смерти последнего Блантайра.
– Да, – отвечаю я, – уже «Вязы».
И вспоминаю свою квартиру в Стрэтхэм-Хилл, где я жила, пока не вышла за Дэвида. Посторонний человек назвал бы ее темноватой и тесной, но мне она нравилась. Уютное гнездышко, тайное убежище, где никто не найдет, уж мои кошмарные чокнутые пациенты – точно. После смерти родителей только там я могла быть собой, предаваться одиночеству и тоске, не стесняясь чужих глаз. Мой дом принимал меня надломленной и несчастной, какой я была, но какой, казалось, не хотел меня принять внешний мир.
А в «Вязах» неуютно – слишком величественно там все. Кровать в нашей спальне точь-в-точь как во французских дворцах-музеях, что стоят, огороженные веревками. В такой могут улечься четверо, а если не особо толстые, то и пятеро. Вивьен называет этот размер «райским». Обычные двуспальные кровати – для недомерков, считает она. У Флоренс просторная детская со старинной мебелью, там есть приоконный диванчик и деревянная лошадка ручной работы, на которой качалась в детстве еще Вивьен. У Феликса две комнаты: спальня и узкая длинная игровая на чердаке, где живут плюшевые медведи вместе с другими игрушками и книгами.
С верхних этажей открываются восхитительные виды. В ясный день с одной стороны можно разглядеть Калвер-Ридж, с другой – Силсфордскую колокольню. Сад так велик, что разбит на несколько распланированных и диких участков. Идеальное место для прогулок с коляской в теплый денек.
Дэвид не понимает, зачем переезжать. В ответ на мое предложение он напомнил мне, что у нас не хватит денег на аренду.
– Ты правда хочешь променять все то, что у нас есть в «Вязах», на городской домик с двумя спальнями и без сада? Да и работаешь ты в Спиллинге, от мамы в двух шагах. Ты же не хочешь подолгу добираться?
Я никому не признаюсь, но едва подумаю, что придется снова работать, меня мокрым туманом окутывает уныние. Теперь я вижу мир по-иному, и от этого никуда не деться.
– Сейчас Росс, наш менеджер, покажет вам клуб.
Голос Керили возвращает меня к реальности.
– А потом, если хотите, можете поплавать или позаниматься в тренажерке.
От этих слов все сжимается внутри. Я представляю, как расходятся швы и на месте красного рубца открывается рана.
– Ну, это рановато. – Я кладу ладонь на живот. – Я только неделю как из больницы. Но с удовольствием осмотрелась бы и, может, правда выпила коктейльчик.
Росс – коротышка-южноафриканец с отбеленными волосами, оранжевым загаром и мускулистыми ляжками – ведет меня в просторный тренажерный зал, там полированный деревянный пол и все мыслимые снаряды. На этих гладких черно-серебристых агрегатах люди в лайкровых трико бегут, шагают, крутят педали и даже гребут. Многие, пока их мышцы преодолевают сопротивление металла или резины, смотрят дневные ток-шоу, надев наушники и уставившись в телеэкраны, что вывешены в ряд под потолком. Я начинаю понимать, отчего Вивьен так здорово выглядит в свои годы.
Росс показывает двадцатипятиметровый бассейн с подсветкой. Ярко-бирюзовая вода искрится, будто растопленный аквамарин, переливаясь и рассыпая блики. Вокруг бассейна – каменный бордюр, римские лестницы с торцов, рядом площадка, обнесенная мраморной колоннадой. Оказалось, там джакузи, заполненное до краев, пена и брызги выплескиваются наружу. На другом конце бассейна – сауна: сладкий хвойный аромат, запотевшая стеклянная дверь парной. Внезапно слышится какой-то дробный стук, я вздрагиваю и поднимаю глаза. Вот что – это дождь барабанит в прозрачный купол крыши.