- Что вы такое говорите? Моя жена сумасшедшая?
- Нет! Что вы! Конечно же, нет! Да и не могу я ставить диагноз, поговорив с человеком всего около часу. Сначала её надо обследовать, а потом уже и делать соответствующие выводы, но сейчас… Сейчас, я могу предположить, что ваша жена стоит на пороге срыва, за которым развивающаяся по каким-то причинам шизофрения, просто выплеснется на окружающих. А выплеснуться она может и большей кровью. А не так как вчера.
- Моя жена шизофреничка? Сергей Петрович, мой тесть рекомендовал вас как хорошего специалиста. А вы хотите запереть его дочь в психушку? Я согласен, у Наташи бывали срывы, ну и что? Она, может, просто устала! Да, была история с кошельком, да и отдых наш прошёл не так гладко, как хотелось бы. Ну, понимаете, она хотела уто…
Андрей прервался на полуслове и посмотрел на профессора. Тот, так и стоял рядом и внимательно слушал мужа больной женщины, сидевшей уже два часа в его кабинете. Андрей покрутил головой, как будто что-то искал и Сергей Петрович пододвинул к нему стул. Он тяжело опустился на него и обхватил голову руками.
- Я так понимаю, что мои объяснения теперь излишни. Вы сами всё поняли, судя по вашей реакции. Да, кстати, про попытку утопиться ваша жена мне рассказала. Это один из признаков заболевания, так что извините…
- Я не согласен! Я не хочу, чтобы она оставалась здесь!
Сергей Петрович улыбнулся и посмотрел на Наташу. Она закивала головой.
- Андрей, ваше согласие мне уже и не нужно. Она согласна. А это перевесит уже все ваши «несогласия». Я думаю, что родители тоже согласятся пойти на это, только бы вылечить дочь. Вам тоже рекомендую согласиться, вам так будет легче пережить случившееся. Знаете, как говорят: вам нужно это принять. Увы, но это так.
Андрей посмотрел на жену, которая сидела рядом с ним и молча смотрела в пол. О чём сейчас могла думать Наташа, ему даже сложно было предположить, но, хотя бы, она не смотрела на него с укором, чего он так боялся. Похоже, как это назвал врач, жена приняла то, что с ней происходило, и Андрею придётся тоже это принять. По крайней мере, очень обнадёживали слова о лечении, так что есть шанс, что жена ещё вернётся к ним в семью здоровым человеком. Только что теперь говорить людям?
Сергей Петрович куда-то позвонил и в кабинет зашли несколько человек в белых халатах. Он, посмотрев на Наташу и на Андрея, вздохнув, произнёс:
- Если вы не против, то я бы попросил вас пройти с этими людьми. Они запишут ваши данные, если не все сможете вспомнить, то ваш муж придёт и дораскажет оставшуюся информацию. А сейчас, я бы хотел поговорить с ним один на один.
Наташа, молча, поднялась, даже не посмотрев в сторону мужа. Андрея это зацепило, но, исходя из ситуации, в которой оказалась жена, он переборол себя и не стал акцентировать на этом внимание. Её забрали вошедшие мужчины, и когда закрылась дверь, он снова посмотрел на врача.
- Неужели это правда? Вы уверены в этом?
- Да, Андрей. Хоть вы и усомнились в моей квалификации, но я в этом уверен.
Ему стало стыдно за свои слова и теперь, когда Пархоменко сделал на них акцент, внутреннее терзание усилилось. Хотелось что-то сказать этому человеку, извиниться перед ним, но тот опередил Андрея.
- Как я понимаю, вас мучают ваши слова? Не переживайте. Не вы первый, и не вы последний кто говорит мне что-то подобное. Я уже привык к этому. Вопрос у меня в другом. Когда, по вашему мнению, начали происходить эти изменения в поведении вашей жены? Когда она стала по-другому реагировать на свою дочь?
- Я присматривался к ней, так как начал подозревать у неё психическое расстройство, но я так и не поверил в это до конца. Жаль, ведь многое можно было бы исправить… Вы понимаете, это произошло как-то внезапно. Хотя… Теперь я не уверен и во внезапности происходящего. Она уже не один год, как мне кажется, странно реагирует на нашу дочь. Но опять же, смотря, что называть странным. Я не припомню особо ничего интересного, но Наташа, действительно, вела себя ни как любящая мать. Но, скорее всего, это тоже было не всегда… Чёрт, да я уже и сам запутался… В последнее время, это стало очень явно видно, но… Я не знаю, не могу точно сказать. Ну, пусть будет год, или около того.
- Понятно. Редко кто замечает это за своими родственниками. Очень часто болезнь движется очень медленно, и мы не понимаем, что наш родной человек от чего-то страдает. Он может говорить какие-то странные слова, делать странные вещи, но мы воспринимаем их как игру, или просто баловство. А бывает и так, что человек живёт в своём собственном мире, а мы про это даже не догадываемся. Вот так и живёт он всю свою жизнь с воображаемыми друзьями в этом мирке, а потом его как прорвёт… И выливается всё то, что накопилось, на окружающих людей, но чаще - на родственников. Хотя, многие всю жизнь в этом мирке так и живут. Ваша жена употребляла наркотики?
- Что? А, нет. Не знаю… Сколько я её знаю, она их не употребляла. Может в очень ранней молодости.
- Хорошо, - Пархоменко что-то отметил в своём блокноте, - а больные психическими заболеваниями в роду были? Или это лучше у Василия Александровича узнать?
- Давайте лучше у него. Мне о таком не известно. Они ни разу не упоминали о таких родственниках. Так что даже не представляю, но мне, кажется, что нет.
- Нет, или не было? - доктор обозначил лёгкую улыбку на своём лице. – Это многое меняет на самом деле. Очень часто мы не знаем о таких людях в наших семьях, так как это не принято распространять, даже среди родных и близких. Тем более, болезнь может протекать в очень лёгкой форме, и окружающие могут просто этого не замечать. Больной, в это время, живёт своей обычной жизнью и считает, что с ним всё хорошо. Так что, не знать о таких людях в своём или чьём-то роду - это нормально. Немного глупый вопрос, но, тем не менее: она йогой занималась?
- Нет. А что, это тоже влияет?
- Бывали случаи и в моей практике… Часто, занимающийся йогой человек, у которого началось развитие заболевания, просто усугубляет своё состояние постоянными медитациями и уходами в себя. Ну, раз не занималась, так и запишем. А как вы с ней общались в последнее время? Ну, я спрашиваю про этот год, о котором вы мне сказали. Вы вели себя с ней, как с больной? Или, всё же, старались не выдавать своих догадок?
- Да по-разному было. Я старался её не тревожить по этому поводу. Часто молчал об этом, когда возникали ситуации, ставящие меня в тупик. Но, бывало и такое, что я говорил с ней об этом.
- То есть, вели себя как с больным человеком?
- Ну, да. А как по-другому?
- Видите ли, в чём здесь ещё дело… Очень часто, возникает такая ситуация, когда от больного шизофренией мы ожидаем какого-то поведения и, практически, транслируем это поведение на него. Как результат, больной может почувствовать наши ожидания и совершить то, что мы, вроде как, предвидели. Так что, лучше вести себя с такими людьми, как с обычными, вроде как со здоровыми. Ну, это вам на будущее, так что не корите себя... Ну, хорошо, пойдемте, посмотрим как там дела у нашей Наташи. Может помочь надо с информацией, хотя, как мне показалось, она и сама справится.
***
- Вот так я и познакомился с Наташей, а так же и с её мужем Андреем. Наташа рассказала мне совсем другую версию событий в ванной комнате. С её слов, получалось так, что дочь смеялась, глядя на неё. Наташа сначала подумала, что дочь, как и говорила, собиралась её убить, но у той были совсем другие планы на свою мать. Смеясь, она сообщила матери, что никто ей всё равно не поверит в то, что здесь произойдёт. Наташа удивилась этим словам, но смысл их ей стал понятен только тогда, когда дочь, всё так же смеясь, провела ножом по своей руке. Кровь закапала на пол и Женя закричала. Но, Наташе показалось, что кричала она не от боли, а с какой-то радостью в голосе. Затем, дочь кинула ей нож, Наташа от испуга тоже закричала, но схватилась за него, как за свою последнюю надежду. Женя просчитала и это. Она понимала, что теперь на ноже останутся отпечатки матери и никаким образом она уже себя не оправдает. Мы все с вами прекрасно понимаем, что любой суд стал бы на сторону ребёнка. Да что там суд! Мать обвинили бы с вероятностью в сто процентов, даже не привлекая дочь к разбирательству. Это был чёткий и холодный просчёт этой маленькой девочки.