- Мама, я тебя тоже очень люблю, - конечно, а как же иначе. В голосе звучало смирение и раскаянье. - И о сестре забочусь. Вот сейчас как раз пойду к Анхелю и спрошу, что он узнал о докторе, который так усиленно клеится к Химене.
С этими словами я встал из-за стола, едва увернувшись от полотенца, брошенного разъярённой сестрёнкой.
- Это подло, слышишь меня, Алехандро Мария Рамос! Я больше не буду зашивать твои разбитые брови!
- Так, Химена! Сколько я тебе говорила, никаких отношений на работе? Это всё баловство, и ты всего лишь игрушка, - матушка переключилась с одного непутёвого ребёнка на другого. - А ты, Санчо, не улыбайся. Иди давай к Костылю, раз собрался, а про доктора мне потом расскажешь. А я уже решу: стоит ли его знакомить с твоими кулаками или с моей энчеладой.
- Да, мами, я понял. До встречи. - Я поцеловал старушку в лоб. - Химена, я тоже тебя люблю.
Сестра посмотрела на меня исподлобья, как и всегда, когда я переводил на неё стрелки в наших семейных разборках. Хорошо хоть что-то в жизни не меняется. Одержав маленькую, пусть и не совсем честную победу, я пошел к Костылю - его дом был в паре кварталов отсюда.
***
У дома Сапаты, как всегда, тусило полквартала. Какая-то загорелая аппетитная деваха в белом топе и таких же шортиках предложила мне пива. Я отказался. Хотел войти в дом, но дорогу мне перегородил громила в прикиде Ла Примера. Да, он меня фунтов на тридцать потяжелей будет, но ничего, можно и двинуть.
- Слышь! Ты, адресок не попутал? Шёл бы ты мимо! Пока второй глаз не украсили.
Новенький. В больнице его не было. Иначе бы знал, кто я такой. Хотя винить его сложно. После позавчерашнего боя я мог освещать улицу левым глазом получше софитов Тойота-Арены.
- Отвали! Я к Костылю.
- Слышь, ты что, контуженый? - парень начал наседать на меня и попытался спустить с крыльца.
Вот зря это он.
- Санчо! Стой! - крикнул кто-то из уличной тусовки.
Но было поздно...
Я качнул «маятник» - не только Майк так умеет - и впечатал «тройку» в голову бедолаги. Он рухнул как подкошенный.
- ¡Sancho! ¡Eres un idiota de los cojones![1] - голос Костыля раздался за спиной.
Я обернулся и развёл руками. Анхель стоял перед крыльцом, держа на поводке стафа: Бетси никому не разрешала себя выгуливать, кроме хозяина.
- Lo siento, Angel, no quería. Hola, Betsy.[2]
Бетси оскалилась: она меня не любила, как впрочем, и я её. Но как бы псина ни желала порвать меня в клочья, без команды хозяина она этого не сделает. А Анхелю достаточно было просто щёлкнуть пальцами, чтобы эти семьдесят пять фунтов агрессии, взведённой пружиной, сорвались с места и перегрызли мне горло.
- ¡No me llames así! ¡Mi nombre es Muleta![3]
- Прости, братан, - я перешёл на английский. - Честно, он сам нарывался.
- Ладно, Санчо, чего там. Ты - красавчик. Это была чёткая «тройка». Вот только сам пойдешь извиняться перед тётей Роситой за то, что побил её сыночка.
- Что? Ты хочешь сказать, этот бугай - малыш Хулио?! Не может быть! ¡Maldita sea![4] - удивлению не было предела.
- Ты оторвался от корней, Алехандро. Да и бокс забросил. Три поражения за полгода. С этим нужно что-то делать. Пойдём в дом. У меня есть бутылочка «Монте Альбана» и целый кувшин сангриты[5]. Нам есть что обсудить.
Я перешагнул через Хулио и толкнул дверь. С моего последнего визита, лет пять тому назад, здесь особо ничего не изменилось: то же распятие на стене, те же обшарпанные обои, тот же дым от кубинских сигар седой тягучей пеленой, словно смог над Хьюстоном в штиль. Путь в комнату, которую Костыль торжественно именовал кабинетом, пролегал через гостиную. На диване перед огромной, размером с покерный стол, панелью сидели мордовороты, те, что заходили в больницу, и рубились в какую-то хрень. На экране мелькали Бэтмен и Аквамен. Идиотская озвучка ударов заглушалась смесью отборной брани. Я задержался на мгновенье посмотреть, как щупальца спрута схватили Бэтмена и колошматили его по рингу. Да, мне бы не помешали такие помощники на поединках, но ВБА[6] вряд ли одобрит такое.
Кабинет был обставлен как в дешёвых фильмах категории «В». Я прошёл и сел в свободное кресло рядом с журнальным столиком. Костыль отпустил Бетси, затем достал обещанную выпивку, разлил по стаканам и, подняв свой, произнёс:
- За встречу!
- За встречу! - поддержал я тост.
- Мне не нравится, что ты стал грязно играть. Подставные бои - это нехорошо.