Я засомневался в этом, но Седой сказал:
— А то! Мы даже никому не расскажем, что ты из чужих ведер себе малины насыпала, баушка…
И мы вместе еще посмеялись, потому что…
Лето было такое, что никто не мог долго сердиться. Даже, наверное, медведь. Если он, конечно, не умер от расстройства желудка, как ему полагалось по поверью.