Именно из ткани малиналли была сшита накидка, которая лежала на плечах Хуана Диего в ту ночь 1531 года, когда ему явилась Дева Мария в образе статуи из храма в Гваделупе, вознесенной на застывший в ночном небе диск Луны. Это видение состоялось в двенадцатый день двенадцатого месяца через двенадцать лет после того, как нога Эрнана Кортеса впервые ступила на землю Мексики.
Малиналли всегда гордилась своим именем и тем, что оно означает. К такому важному событию, как крещение и обретение еще одного, нового, имени, она и решила сшить себе юбку-гуипиль и украсить ее вышивкой, в которой было бы отражено все, что связано со словом и именем Малиналли. Работу она начала за несколько месяцев до этого торжественного дня. Решение оказалось правильным: ей едва хватило времени, чтобы расшить юбку именно так, как хотелось, — без единой лишней детали, без единого украшения, сделанного просто ради украшения, и в то же время так, чтобы не забыть ничего, что имеет значение для того, кто обретает еще одно имя и посвящает себя еще одному богу. Сначала Малиналли вооружилась веретеном и спряла из шелкового волокна нужное количество ниток. Затем она точно так же сама, без посторонней помощи, соткала нужный кусок полотна. Ткань была украшена драгоценными морскими раковинами и яркими перьями редких птиц. Спереди на одеянии был вышит символ вечно движущегося, никогда не отдыхающего ветра. Этот знак окружали сцепившиеся в плотное кольцо крылатые змеи. То было тайное послание, адресованное всевидящим посланцам великого бога Кетцалькоатля. Пусть глаза богов увидят и узнают, как чтит она своего покровителя, как ждет его скорого пришествия. Малиналли внимательно следила за всем, что происходит вокруг, пытаясь угадать, какой облик примет на этот раз тот, кто исполнит роль глаз великого пернатого змея. Похоже, что единственным существом, оценившим верность Малиналли древним богам и ее готовность служить им верой и правдой, был конь, которого в день ее крещения дважды провели мимо нее на водопой к реке и обратно. Во время церемонии конь не сводил взгляда с одетой во все белое Малиналли. Та не могла не заметить такой странности в поведении животного, и с того самого момента между конем и уже окрещенной Малиналли установилась особая внутренняя связь, что покоилась на глубокой симпатии и уважении.