– Мульт, сгоняй-ка за огурчиками, – попросил Спартак. Мишка, пошатываясь, вышел из домика. Спартак скинул кроссовки, прилег рядом с Лизой. Пружины прогнулись и застонали от тяжести. Лиза повернулась, освободив затекшую руку, и погладила Спартака по шее и спине вдоль позвоночника. Провела ладонью боязливо, но с властным нажимом – так гладят прирученное дикое животное, большую собаку. Спартак тихонько засмеялся.
Он вторгался на Лизину территорию нагло и бесцеремонно. И Лиза (благоразумная Лиза, мучившая робкого Мультика бесконечными «не надо, не надо») прильнула доверчиво к плечу полузнакомого пьяного великана. Пружины сердито вздыхали и охали. По стене металась фиолетовая тень дерева с продолговатыми листьями и неровными горошинами ягод. «А как же Мультик?» – строго и печально спросила двойняшка. «Ах, да не все ли равно теперь!» Лиза вскрикнула коротко и пронзительно, как-то по-птичьи. Спартак оттолкнул ее. Сел на кровати.
– Ты что? – пробормотал он. – Первый раз, что ли? Ты что же не сказала, идиотка?
Растерянность звучала в его осипшем голосе или обида со злой слезинкой? Лиза подумала, что надо бы, наверное, закричать, заплакать. Но она захохотала. Она давилась больным, пьяным, истерическим смехом.
Мультик с порога увидел, как Лиза, трясущаяся от хохота, прикрывается одеялом, как Спартак, чертыхаясь, застегивает джинсы. Огурцы раскатились по полу. Мультик нетвердой походкой приблизился к Спартаку и с размаху, снизу вверх, ударил его кулаком в подбородок. Спартак сбил Мишку с ног. Тот вскочил и снова взъерошенным воробьем налетел на обидчика.
Спартак отмахивался рассеянно. Ему не хотелось бить Мультика. Мишка же просто растерзать его был готов в эту минуту. У Мультика никогда не было ни младшей сестры, ни собаки – существа, которое требовало бы заботы, ласки, покровительственного какого-то отношения. Он с детсада был сам по себе. И вот появилась эта странная Лизка, смешная дикарка, он уже привык считать ее своей. Да он оттаивать начал с ней! «Моментальный» мир отошел на второй план – жизнь уже не казалась такой паршивой, потому что под вековыми липами набережной и парка бегала, выкрикивая фразы на английском, тонконогая и тонкорукая девочка в джинсовом сарафане. Лизка, родная, бестолковая. Как могла она… Ладно, она дура, но Спартак, друг – он-то как мог посмеяться над Мишкиной робкой любовью?
Кто-то наступил на малинку. Только что росла и радовалась, удивляла свежестью своей и смелостью, выгибая горделиво стебель, покрытый белесым пушком. И вот – распласталась по полу. Надломленный росток изошел бесцветным липким соком. Листья бурыми от грязи тряпочками впечатались в доски.
Лиза скатилась с кровати, попыталась разнять сцепившихся пацанов. Мультик отпихнул ее, ударил по хрупкой шее ребром ладони.
– Отвали, ты, гадина… – и еще добавил, бросил вслед, ей шагнувшей к выходу, грязное ругательство.
– Ненавижу, – прошипела Лиза, сама не понимая, кому она адресовала свою ненависть: оскорбленному Мультику, Спартаку или же себе самой. Вязкая тошнота подступила к горлу. Зажав ладонью рот, Лиза выскочила на крыльцо.
«Не-на-ви-жу!» – гулко пульсировало в висках.
Дальнейшее Лиза помнила смутно. Кажется, Спартак пытался ее утешить. Но теперь его прикосновения были ей отвратительны. А потом она долго брела по проселочной дороге и через плотину, ее волосы и подол трепал обезумевший волжский ветер. Пьяная, с волдырями на пятках (ох уж эти новые туфли!), без рубля в кармане. Одна. Ковыляла еле-еле и ругалась в полный голос, чтоб не так страшно было.
========== Часть 2 ==========
Знаете, почему его Мультиком кличут? Ну, Мишку. Я раньше не знала, мы же в разных школах учимся. Это если в одной школе или в одном дворе, тогда все сразу про человека знаешь. А так – нет. Узнаешь постепенно. Мы с ним здесь, на тропе познакомились. Тут много таких, как мы, ребят. Кто открытки продает туристам, кто цветы, кто бутылки с минералкой предлагает. Маленькие просто так попрошайничают. Просить стыдно, я знаю, а продавать – это же работа! Да, я знаю, художники сами рисовали картины, которые продают. А вон тетки в палатках сувенирами торгуют – не сами же они их делали, тоже где-то купили задешево и продают задорого. Я паспорт на днях получу, смогу наняться в палатку продавцом. Это трудоустройство подростков называется.
Только так, на ногах – веселей. Бегаешь, болтаешь, улыбаешься всем. У меня больше всех покупали, я английский хорошо знаю, только так с этими интуристами – ля-ля-ля! Хау ду ю ду! Вери велл!
А, да, про Мишку. Он однажды похвастал, что может мультики смотреть без телика, так. Над ним смеяться стали: мол, выдумываешь ты все. А он возьми да и объясни…
Как? Очень просто. Берете пакет, выдавливаете туда клей «Момент». Такой, в тюбике, продается в магазине. Пакет с клеем на голову – и нюхаете. Дышите этим запахом. И видите мультики. Нет, не во сне, а как будто живые. Нет, я сама не пробовала. Мишка рассказывал. Зверушки всякие, клоуны, инопланетяне. Цветные, яркие, бегают, мельтешат. Если хорошо сосредоточиться, можно увидеть целую сказку. Но больше так просто, мелькание одно. Нет, я честно сама не пробовала ни разику! Только Мульт… Миша рассказывал.
Не надо так про него говорить. А то я вообще ничего вам рассказывать не буду, опять буду молчать – и все. Он не наркоман. Он хороший, хороший, он мой друг.
2.
Сначала перед его глазами плясали разноцветные круги и треугольники. Наплывали друг на друга, смешивали цвета, расплывались, взлетали к потолку брызгами-кляксами. Мишка мотнул головой – и образы стали четче, осмысленней. Появились многоголовые инопланетяне с тонкими шевелящимися щупальцами. Среди них крутился землянин-космонавт в алом скафандре. Он выхватил из-за пояса оружие, ударил светящимся лучом в гущу пришельцев… Ох, нет! Какие они пришельцы? Это он пришелец в их мире.
Посыпались срезанные, с оплавленными краями щупальца. Хлынула лиловая инопланетная кровь.
Сегодня сказка никак не хотела быть доброй, и Мишка был не в силах изменить ее ход. В последний кадр «моментального» сна-мультика впечатался (и застыл неподвижно!) надломленный, растоптанный росток малины.
Мишка вздрогнул, всхлипнул. Сбросил с головы полиэтиленовый пакет. Жадно вдохнул затхлый, наполненный чердачной пылью, но показавшийся ему таким свежим воздух. Его замутило, повело из стороны в сторону. И неожиданно стошнило – едва успел отвернуться, чтобы не на одежду. Мишка с удивлением поразглядывал ошметки огуречной кожуры в мутной жиже собственной рвоты. Вспомнил вчерашнюю вылазку в сады – боль и тоска навалились на мальчишку с новой силой.
Ну, что он им сделал, что? Зачем они так?
Впрочем, сам виноват! Видел же с самого начала, как этот холеный красавчик липнет к его девчонке. И ничего не сказал, не сделал. Не взял Лизку за руку, не обнял за плечи, заявив таким образом на нее свои права. Как будто она ничья, сама по себе девушка.