– Орешки в меду, – тихо пропела на ухо волшебница, взявшая все в свои руки. Она вновь плотно-плотно прижалась к спине парня, покрутилась, пристраиваясь поудобнее. Он даже почувствовал горошины сосков, елозившие сзади. – Любишь сладкое?
– Да, – коротко выдохнул Костик, захваченный необычными ощущениями. Большая мурлыкающая кошка продолжила свою игру с коготками на новом уровне. Теперь она ловила беспомощных мышат. Отпускала. И снова невзначай, с ленцой, прихватывала. То поочередно. То обоих разом.
– Угости меня, – колокольчик ее голоса вплелся в ритм барабанов, непрерывно стучащих в ушах.
– Как? Чем? – растерялся застигнутый врасплох юноша.
– Да малиной. Малиной конечно, – снисходительно, будто старшая сестра брату-детсадовцу пояснила девушка.
Костик сорвал первую попавшуюся ягоду, протянул назад. Не оборачиваясь.
– Ну ты что? Она ж паршивая! – ровным, как ни в чем не бывало, голосом отвергла подношение барыня.
– Неспелая… Подгнившая… С жучком,—капризничала гостья.
При этом кошки-мышки не прерывались ни на секунду.
Наконец, когда терпение Костика уже было на исходе, он повернул голову и встретился с лукавым прищуром Марины. Он протянул ей через плечо самую зрелую, самую идеальную ягоду, что мог найти. Ее губы дрогнули, расплываясь в поощрительной улыбке, а затем быстро схватили ягоду вместе с держащими пальцами. Отступали они медленно, сильно охватывая фаланги, стремясь не упустить ни капли сока наружу.
– Треугольник по-прежнему … правильный? – глядя прямо в глаза парню, облизнула пухлые губы девушка. И отвела голову от потянувшихся к ней губ.
Зато пальцы её, было пригревшиеся под тканью, раскрылись, выгнулись прихотливо, как лебединые крылья, и заскользили вверх, выпуская на свободу того, кто и так готов был уже вырваться из плена.
– Что за кораблик тут у нас? – Треугольник пальцев медленно опрокидывался вершиной вниз, аккуратно убирая прочь ненужную тряпочку-тельняшку. – Линкор под парами или гордый мачтовый фрегат?
– Пусть будет парусник, – с трудом проглотив комок в горле, нашел в себе силы отозваться Костик. Она повернула на минуту голову, впилась взглядом, как изголодавшийся комар хоботком. Серый блеск был сейчас так близко, что юноше никак не удавалось сфокусироваться, и казалось, один исполинский глаз доисторического монстра пристально смотрит ему прямо в душу.
Между тем безупречно выверенная геометрия сделала свое дело, и корвет уже нетерпеливо трепетал снастями на ветру, в надежде без промедления отправиться в первое, полное экзотических приключений плавание.
– Давай я спою песенку моему мальчику, который не боится уже становиться мужчиной, – вкрадчиво проворковала Марина.
И тут же кораблик оказался подхвачен теплой ласковой волной, закачался в лениво-упоительном ритме на гребнях пенистых барашков.
– Жил отважный капитан,– начала девушка едва слышно.
Утренний прохладный воздух так же приятно охватывал тело со всех сторон, как и Маринина рука там, внизу…
– Он объездил много стран,
Легкий ветерок пробегал по верхам малинника, пригибая юные листья к земле, заглядывая нескромно в самые потаенные закутки изумрудного лабиринта.
– И не раз он бороздил океан
упрямо возвращалась на свое место, приветствуя щедрое восходящее светило. А ветер налетал снова, не в серьез, играючи, трепал июльские вихры. Казалось, он заодно с прекрасной соблазнительницей. Упоительная нежность внизу, привольный танец изнанки листьев вверху, складывались в хрупкий, ненадежно мерцающий, чувственный орнамент.
– Раз пятнадцать он тонул
Стаи коралловых рыбок, резвящихся в голубоватой воде, принялись сплетаться в разноцветные узоры. Мельтешащие, гипнотизирующие, захватывающие. Норовящие утянуть за собой в непознанную еще глубину ощущений. Или это просто диск солнца слепит сквозь прикрытые от любовной истомы веки?
– Погибал среди акул
Острые ноготки внезапно врезались в борта парусника с обоих сторон, остановившись как раз на грани, за которой зрела темной тучей сумрачная гроза боли. Юноша почти вскрикнул от неожиданности, но вовремя прикусил губу. Пираньи отступили, чтобы заложив вираж вернуться вновь. И еще раз. И еще.
– Но ни разу даже глазом не моргнул
Кончик указательного пальца игриво-поучающе прошелся по плоти, безошибочно отыскав то единственное, что хотя и отдаленно, но могло напомнить об органе зрения там, внизу. А, может быть, девушке оно больше напоминало рот. Во всяком случае, палец еще раз прижался так, будто просил хранить молчание.