Рори: Прошлой ночью он оставил ее на моей тумбочке.
Саммер: $#%$%&^^*#%#!!%%^&^%&%^
Рори: А потом заявил, чтобы мы покорились судьбе.
Саммер: <гифка возмущенного Джея Александера, судьи «Топ-модели по-американски»>
Рори: Поверить не могу, что ты потешаешься над этой ситуацией. Все серьезно.
Саммер: Серьезно, ведь он вдовец. Серьезно, ведь я предупреждала тебя: плохая идея. НЕ серьезно, ведь следующие несколько недель ты проживешь на седьмом небе от оргазмов, которые будут тебе стоить идеального парня.
Рори: Я не собираюсь изменять Каллуму.
Саммер: Помяни мои слова. К концу сегодняшнего дня ты окажешься голой в постели Мала.
ПРИМЕЧАНИЕ ОТ САММЕР
Ребята, я хочу сделать признание, но оно будет ужасным.
Оно не о том, что я ужасный человек. О том, что я настоящая. Хотелось бы мне не быть такой настоящей. Вот бы стать неунывающим героем книги или сериала: верным, добрым и всегда готовым прийти на помощь. Но я не такая.
У всех есть свое прошлое, а мое несколько месяцев назад доставило мне кучу неприятностей.
Пока я хочу, чтобы вы знали только одно: я очень-очень люблю и всегда буду любить свою лучшую подругу.
Но любовь существует в разных формах и субстанциях, и она не всегда полна радужных эмоций, которые вы себе представляете.
Я люблю Рори, но порой хочу, чтобы она очнулась.
Она слишком наивная, слишком зацикленная на своих проблемах, слишком беспомощная.
Кто согласится уехать в Ирландию на два месяца для того, чтобы работать с любовью всей своей жизни, и оставит в другой стране парня, которого явно не любит?
Рори.
Все кончится слезами.
Я лишь надеюсь оказаться рядом, чтобы утереть их.
Ах, а по поводу признания? Потом.
Наши дни
Рори
На следующее утро я просыпаюсь от запаха свежеиспеченного торта и бреду на него как мультяшный герой, практически вплывая в гостиную. Какао, сахар и теплая сдоба с хрустящей корочкой. На кухне замечаю Мала, который стоит ко мне спиной. По его влажным взъерошенным волосам понимаю, что он недавно вышел из душа, а подтянутое тело облегает темно-серый свитер и темно-синие джинсы. Мал ходит по кухне в грязных ботинках, на столешнице рядом остывает торт. Как только наши взгляды встречаются, моя улыбка сходит на нет.
Он кошмарно выглядит.
Загорелая кожа бледная, глаза понурые и слезятся, нос красный. Он выглядит так, словно вымотался донельзя. Шея и лицо покрыты бисеринками холодного пота. Мал переносит торт на барную стойку, чтобы тот остыл, а потом достает из-под нее небольшой подарочный пакет и ставит его рядом.
— Я ухожу, — безучастно уведомляет он.
Его грубоватый голос особенно резкий, особенно хриплый, особенно другой. За ночь что-то произошло, и я судорожно вспоминаю вчерашний день, пытаясь понять, что именно.
— Ты болен, — говорю я, не обращая внимания на его праздничные приготовления. Мне все равно, у кого день рождения. Выходить из дома в таком состоянии — плохая затея. — Останься.
Мал качает головой:
— Это важно.
— У кого день рождения? — спрашиваю я.
— Не спрашивай, пожалуйста. — Опустив глаза в пол, он трогает свою бровь.
Странный ответ, но Мал и сам странный. А потом я вспоминаю, что мое присутствие здесь в высшей степени нежелательно. Может, Мал приглашен на день рождения и не хочет брать меня с собой. От этой мысли сердце пронзают стыд и обида, но я решаю не зацикливаться.
— Где Эштон? — спрашиваю я, в основном, чтобы заглушить урчание в животе.
— Хе. — Мал устало улыбается, его подернутые морщинками смеющиеся глаза похожи на глаза того веселого парня, каким он был раньше. — Пока мы спали, наш лихой парень свалил посреди ночи. Сплетни сообщают, что он сел в дублинском аэропорту на частый самолет и улетел в Таиланд кататься на слонах.
— Да быть не может! — У меня сейчас глаза вывалятся из орбит.
Мал качает головой и кашляет. Кашель сухой и громкий, чуть не выбивает Малу плечо.
— Только что звонил Райнер и ввел меня в курс дела.
— Он, наверное, на грани нервного срыва.
Мал пожимает плечами.
— Думать надо, прежде чем подписывать контракт с рок-звездой, который ширяется героином, нюхает кокаин и вволю закидывается галлюциногенами. Глупо ожидать, что такой согласится жить в Ирландии два месяца как отшельник. Вот. Взгляни сама.
Он поворачивает ко мне ноутбук и открывает новостной сайт. Эштон сидит на слоне между гидом и великолепной женщиной не старше восемнадцати лет и машет руками взад-вперед.