Никого не интересует чужая жизнь.
Но я выслушала, а эта работа тяжелее, чем метелкой убирать листья с мраморной дорожки.
В награду получила восторг Лукреция и звание мудрой женщины.
Пифия Кассандра говорила, что на первой ступени мужчина должен увлечься.
Вот Лукреций и увлекся.
Главное, сейчас не испортить все.
Если я потребую или попрошу у Лукреция денег, то он, разумеется, не даст, и с отвращением и презрением оттолкнет меня.
Скажет, что я жадная, потому что женщина.
Кассандра предупреждала, что нужно не брать, тогда сами все принесут и отдадут.
Но как брать, не забирая?» — Елисафета закусила травинку и продолжала смотреть на юношу.
Лукреций видел в глазах Елисафеты игру мысли.
Елисафета же просто смотрела бездумно.
Никаких мыслей новых у нее не появилось.
— Я вижу в твоих глазах свет ума, – Лукреций верил в то, что сам придумал. – Елисафета, голос юноши стал холодный и строгий. – Ты не принимаешь мое предложение стать моей советчицей.
Что же ты хочешь? – Лукреций в беспокойстве кружился по беседке. – Деньги? Золото?
Украшения, которые так любят девушки?
Нет?
Конечно, ты не из тех, ты не низкое существо, которое называется женщиной.
Ты выше Мирских благ, Елисафета. – Лукреций остановился перед Елисафетой.
«Выше, как же, – Елисафета сохраняла невозмутимое спокойствие. – Ты мне сначала эти блага дай, а потом рассуждай – выше ли я их, или ниже».
— Елисафета, я отдам тебе все драгоценности и деньги, которые сейчас есть у меня, – Лукреций сорвался с места.
«Наконец-то, – Елисафета с трудом сдерживала ликование. — Метод Кассандры работает.
Я не просила, не требовала, поэтому получу…
Если Лукреция по дороге не перехватит Патрокл.
Хозяин обязательно спросит: куда мчится Лукреций и зачем.
Когда восторженный юноша расскажет, что хочет меня выкупить и отдаст мне свои деньги, то Патрокл быстро поставит его на место», – мысли бегали в голове девушки.
Но Елисафета не могла ничего сказать юноше.
Иначе сорвала бы покров таинственности.
Лукреций стрелой вылетел из беседки.
Елисафета проследила, как он короткой дорогой несся к дворцу, где очевидно, находились комнаты учеников Патрокла.
К счастью, сам Патрокл с учениками направлялся к лужайке с мраморными скамьями и колоннами.
— Не встретятся, – Елисафета подняла край туники и обмахивалась. – Нет, я не должна терять зря время. – Девушка вскочила и по другой тропинке побежала туда, откуда доносилось шарканье метлы по мраморным плитам: — Добронрава, Елисафета успокаивала дыхание. – Следи, сейчас появится Лукреций.
— Лукреций это кто? – Добронрава протянула метлу Елисафете. – Твоя очередь сметать листья с дорожки.
— Моя очередь? – Елисафета заморозила Добронраву взглядом. – Ты с ума сошла?
— Я думала… я хотела тебе сделать приятное… — Добронрава быстро быстро моргала. – Ведь помогать людям это так приятно.
— Когда юноша побежит в ту беседку, где буду я, – Елисафета прошипела.
Уши раскалились. – Ты через пару минут придешь и заберешь то, на что я укажу глазами.
— Я должна следить за твоими глазами? – Добронрава не возражала. – Что забрать? Юношу?
— Нет, кошель или мешок, который там увидишь.
Отнесешь его в нашу комнату.
Только ничего не говори, Добронрава.
Молчи, словно тебе язык отрезали.
— Это поможет тебе и сделает тебя счастливой, если я исполню твою просьбу? – голубенькие глазки Добронравы сияли.
Она счастлива, что может сделать добро для Елисафета.
— Даже не представляешь как, – Елисафета погрозила пальцем и также стремительно удалилась.
Краем глаза Елисафета видела мелькнувшую тунику Лукреция.