Ее улыбка робкая, жалкая.
В тот момент женщина, которую Мануэль считает ведьмой, была похожа на брошенного несчастного щенка.
Щенок вынужден прийти к людям, иначе умрет от голода.
Он подобострастничает, виляет хвостом, смотрит просительно в глаза.
А его прогоняют, называют паршивым, бьют.
«Мирей, ты находишь во не хоть чуточку красоты?
Моей былой красоты, – Клотильда чуть приподнялась на локтях. – Только не отвечай сразу.
Посмотри на меня, не стыдись.
Мне уже не стыдно давно, и тебе не нужно стыдиться.
Я в душе остаюсь вечно молодой и прекрасной.
Только никто этого не видит.
Мирей, смотри на меня.
Если что-то не нравится во мне, ты не говори, не надо.
Если что-то ты не считаешь некрасивым, то расскажи.
Так давно никто не обращал на меня внимания.
Поверь, ты первая за долгие годы, перед кем я открыла себя.
Может быть, потому я с тобой искренняя, что ты не из наших мест».
«Клотильда, я обещаю, что скажу о тебе, всю правду, все, что думаю искренне, но только – о хорошем я скажу. – Я склонилась над лежащей женщиной. – Обещаю. – Я провела пальчиком по ее губам. – Твои губы горячие, жаркие и упругие, Клотильда.
Они выразительные и зовущие. – Я не знаю, что происходило в тот момент со мной.
Двигала ли мной жалость к женщине, или я находилась под крылом всепоглощающей доброты.
Все, что я совершала, это было без любви, но мне было не противно.
Я видела перед собой не смущенную женщину, а робкую, немного испуганную, девушку. – Клотильда, черты твоего лица утонченные.
Шея – белая березка в поле.
Грудь узкая, а груди – груди твои трепещут в ожидании.
Они смотрят на меня. – Мои пальцы не оставляли без внимания ни одну черточку, ни одну выпуклость, ни одну впадинку на теле Клотильды. – Груди твои наливаются, отзываются на мои прикосновения.
Они прекрасны в своем устремлении быть еще лучше.
Твой живот долина наслаждений.
Ложбинка – тонкая тропинка.
Ноги твои длинные, красивые.
Так, где они сходятся, в этом прелестном… — Я засмеялась.
Клотильда в ответ жалобно застонала.
Она выгибалась под моими пальцами.
Отзывалась на каждое мое слово, на каждое движение.
Клотильда задрожала, издала протяжный восторженный стон и закричала.
Птицы и горное эхо ответили ей.
Клотильда опала утренним туманном. — Улыбка твоя искренняя, свободная и раскрепощенная». – Я любовалась просветлевшим лицом Клотильды.
Внезапно оно покрылось розовой зарей смущения.
Клотильда вскочила, как девочка.
Не глядела на меня, торопливо одевалась.
«Спасибо, – она произнесла тихо с опущенной головой. – Спасибо, Мирей».
Не оглядывалась, побежала по тропинке.
Подпрыгивала, словно горная козочка.
Молодость играла в каждом ее движении.
Я долго смотрела вслед удаляющейся женщине.
Повезло ей со мной.
Повезет ли мне также?
Я не скромничала, я поняла все, о чем она говорила.
Через час я вернулась в замок.
Слепой музыкант расхаживал по залу и грязно ругался.
«Какая отвратительная обстановка, – лицо Мануэля бледное от ярости.
Глаза сверкают бесконечной злобой. – Я нуждаюсь, а она улетела.
Фея и ведьма Клотильда – достойная парочка. — Мануэль шумно втянул ноздрями воздух. – Кажется, что я чую запах предательства». – Слепой музыкант безошибочно двинулся в мою сторону.
Я выскользнула за дверь и стояла в струях свежего горного ветерка.
Слепой музыкант на улице долго принюхивался, как зверь, затем вернулся в зал.
Я натерлась травами, чтобы они отбивали мой естественный чистый аромат.
Когда я вернулась, слепой музыкант лежал на кровати и бормотал.