— Я пошла к Ырме, – Анастаси выпорхнула из комнаты.
— Вот и все, – Елисафета тихо произнесла и опустилась на шкуры. – Так просто, а я боялась.
Правильно мне говорили, хороший урок – надо думать о себе, а не о других. – Елисафета с удовольствием потянулась. – Я остаюсь рабой Патрокла, но в то же время я хозяйка жизни.
Как так Добронрава и Мальва? – Мысль о девушках, которые вместе с ней перенесли много тягот рабства во дворце Повелителя, затем – у пиратов, и теперь – снова в рабстве у философа Патрокла, эта мысль царапнула сердечко.
Елисафета печально вздохнула и заснула.
Сон ее был спокойный и нежный.
— Две капельки лавандового масла, три капельки розового, одна капля женьшеневого, – девушка возлежала в золотой ванной и внимательно наблюдала, как служанка наносит масла на шелк для растирания кожи. – Амели, не пролей, а то лишишься головы.
— Я стараюсь, госпожа, – рука служанки чуть дрогнула, но Амели справилась.
— Начинай, – госпожа, которой недавно исполнилось девятнадцать лет, поднялась в ванной.
Пенистая вода достигала до ее мраморных коленей.
Служанка уверено приложила шелк с ароматными маслами к низу живота госпожи.
Начала медленно втирать.
— Кончита, Мэй, Лолита, – голос госпожи дрогнул. – Помогите Амели.
Сегодня мне надо много и очень хорошо. – Госпожа прикрыла глаза.
Четыре обнаженные служанки подбежали к купальне.
Обмакнули руки в ароматную пену и присоединились.
Амели водила шелком.
Кончита нежно облизывала язычком губы госпожи.
При этом руки Кончиты скользили по бедрам хозяйки.
Мэй ласкала нежную попку.
Лолита самозабвенно занялась великолепными грудями.
Постепенно служанки накалялись.
Но никто не имел право ни стонать, ни издавать, ни звука, кроме госпожи.
Служанкам стоило больших усилий держать себя в руках.
Но они знали суровый нрав хозяйки.
Малейшее неточное движение, малейшая ошибка – и за нее последует жестокое наказание.
Наконец, госпожа достигла пика.
Она задрожала мелко, затряслась.
Вода от ее ног пошла кругами.
Каждая из служанок знала четко свою роль.
Амели убыстряла движения шелком с ароматными каплями.
Шелк полностью пропитался.
Кончита сильно всосала губы госпожи, даже прикусила до боли.
Госпожа именно этого и требовала.
Лолита стиснула пальчиками затвердевшие соски хозяйки.
Мэй сильно сдавила ее попку.
Госпожа несколько раз ожесточенно дернулась и открыла глаза.
Служанки поклонились и удалились за ширму.
Они знали свои обязанности и свое место.
Некоторые называли унизительной их работу — прислуживать госпоже всегда и во всем.
Но они ничего не видели в этом унизительного.
Наоборот, работа легкая – ублажать госпожу.
Гораздо лучше, чем вилами перекидывать навоз в хлеву, или таскать на спине дрова для камина.
— Граф Шиньон, – девушка опустилась в пенистую воду. – Вы, как всегда в своей изысканной манере.
Появляетесь без приглашения, высматриваете.
— Вы слишком жестоки ко мне, леди Беатрис, – граф изящно откинулся на мягкие подушки.
— Не пойму, граф, что вы находите в этом зрелище, – Беатрис надула губки. – Вы же любите только мальчиков.
Почему каждый раз с интересом прокрадываетесь и наблюдаете, как служанки омывают меня.
— Мои интересы намного шире, чем, как вы утверждаете, леди Беатрис, чем только мальчики, – граф добродушно засмеялся. – Я любитель и знаток прекрасного.
То, как вас купают, создает волшебную чарующую картину.
Не вы одна, не ваши обнаженные служанки, а все вместе.
Вместе превращаетесь розу, где лепестки – служанки, а сердцевина цветка – вы.
— Очень изысканно, граф, – Беатрис подняла идеальную ножку. – Но только я вам не верю.