— Я войду, заберу мешок, а ты стой около двери – на всякий случай, – Жоржетта приняла решение.
— Ты смелая, моя любовь, – снова послышались громкие стоны. – Меня так это возбуждает.
— Одно другому не мешает, – загадочный ответ.
Казалось, что вечность прошла.
Елисафета решила, что, если девушки осмелятся, а они обязательно осмелятся войти, потому что любопытство – сильнее смерти, тогда она спрячется за дверью.
Затем воспользуется случаем и сбежит.
«Благоразумие подсказывает мне, что не стоит подниматься раньше времени, – Елисафета отбросила мысль о том, чтобы затаиться около двери. – Во-первых, могу попасть под стрелу из ловушки.
Во-вторых, ловушка может быть и не одна».
Елисафета продолжала лежать и не двигалась.
Вдруг послышался скрежет камня о камень.
«Это не та дверь скрипит, – Елисафета удивилась. – Может быть, в каменном мешке есть второй ход?
О нем знают только посвященные?
Или – смотровое окошко?»
— Медея, она не двигается, — раздался голос за стеной, правее двери.
— Жоржеточка, она красиво раскинулась мертвая.
— Ты уверена?
— В чем?
— В том.
— В том, что она красиво раскинулась?
— В том, что она мертвая.
— Уверена.
— И я почти уверена, – снова заскрежетал камень по камню.
«Окошко для подсматривания, – Елисафета догадалась.
В голове прояснилось.
Боль от падения, безысходность отступили перед ледяным спокойствием Елисафеты. – Сейчас войдут, – Елисафета сначала почувствовала, а потом услышала звук отодвигаемого засова. – У меня единственный шанс выжить.
Только один».
Дверь открылась – это видно, потому что в каменном мешке стало светлее.
— Жоржеточка, не попади под стрелу, – Медея заботилась издалека. – Перешагни через линию.
— Уже перешагнула, – Жоржетта ответила холодно. — Лежит, не дышит.
— Не дышит или затаила дыхание?
— Она слишком глупа, чтобы затаить дыхание, — Жоржетта засмеялась. – Поддалась на наши ласки.
— Все поддаются, – Медея смеялась в ответ.
— Медея, а ты могла бы вот так – закрыть сейчас дверь и оставить меня здесь умирать, как и других, мы оставляли?
— Жоржетта, тебе нравится игра со смертью? – Медея перестала смеяться.
— Это так возбуждает, Медея.
— Тебя все возбуждает, Жоржетта.
— Я спросила – оставила бы ты меня так же, как и Елисафету мы оставили умирать.
— Нет, конечно, Жоржеточка, – Медея возмутилась совершенно искренне. – Я же тебя люблю.
Если ты умрешь, то и я умру, ты же знаешь.
— Знаю, а я бы тебя закрыла, Медея, – Жоржетта произнесла с надрывом. – Я обожаю тебя, любимая, но искушение столь велико…
Поэтому я вошла, а тебя оставила около двери.
Если бы, наоборот, то я бы не сдержалась и закрыла за тобой дверь.
Я тоже не могу жить без тебя, Медея, но…
— Я все о тебе знаю, Жоржеточка, – Медея засмеялась с надрывом, со слезами. – Знаю, что ты бы меня закрыла.
Это не только тебя, но и меня возбуждает.
Но я еще не готова умереть.
— Я тоже, – Жоржетта произнесла близко над ухом Елисафеты.
Елисафета терпеливо выжидала.
Жоржетта не уйдет без мешка.
Мешок зажат в левой руке Елисафеты.
— Жоржетта, она мертва?
— Мертвая или без сознания, – Жоржетта произнесла со знанием дела.
— Тогда поцелуй ее, Жоржетта.
— Очень хорошая идея.
— Поцелуй и от меня.
— Не только поцелую, – губы Жоржетты прикоснулись к шее Елисафеты. – Не только поцелую, но и…
«Какая мерзость, – молния на миг ослепила сознание Елисафеты. – Извращенки, убийцы.