И ей все равно – идет ли она, стоит ли на месте, куда передвигается, зачем.
— Без учения человек учится разговаривать, – Гульфия отвечала на вопрос мужа. – Никто не учит, а оно само собой получается.
Без учителей человек начинает многое понимать.
Может быть, то, что дают учителя, это – со стороны – мешает учиться по-настоящему.
— Ты, Гульфия, рассуждаешь и все видишь со своей колокольни, — Генрих шумно выдохнул. – Действительно, каждому свое.
— Каждому свое, – Гульфия тихо смеялась. – Ты же, дорогой мой муж, не спрашиваешь, почему у меня нет бороды.
Ты это воспринимаешь спокойно, даже не задумываешься о бороде у девушек.
Так и остальное мы воспринимаем без учения.
— Борода? Борода у тебя? – Генрих выпучил глаза, а затем заколыхался в безудержном хохоте.
Его тело булькало, переливалось, сотрясалось.
— Уважаемый, Генрих, мы уже в райском саду наслаждений, – евнух с неодобрением посмотрел на рокочущего купца. – Постарайся не шуметь, пока мы прогуливаемся по тропинке среди дивных роз. – Евнух приложил палец к губам.
Он на всякий случай сказал «прогуливаемся».
Если кто посторонний услышит и увидит, то пусть остается в уверенности, что два мужчины, причем один — иноземец, десять девушек пленниц и одна рабыня госпожи Хусния, просто наслаждаются видом и ароматом райских роз.
Хитрость евнуха не прошла зря.
— Уважаемый Юсуф, – раздался вкрадчивый голос.
К каравану с девушками подходил начальник стражи Абдурахман с тремя стражниками. – Прогуливаешься в саду роз?
— Уважаемый Абдурахман, что еще остается делать евнуху, кроме как прогуливаться в саду роз? – Юсуф низко опустил голову в поклоне.
— Ответ твой звучит непочтительно, – Абдурахман взмахом руки приказал остановиться.
«Только стражи нам не хватало! — Генрих скрипел зубами. – Тоже вышли на прогулку ловить рыбку в мутной воде дворцовой смуты и суеты».
Гульфия пожала руку купца.
Ладонь девушки влажная и горячая.
— И вы прогуливаетесь, господин Абдурахман? – евнух не поднимал головы.
— Я не прогуливаюсь, я служу, – Абдурахман не спешил с обвинениями в адрес евнуха и заморского купца.
Кто знает, как сложится судьба многих при новом Правителе?
Вдруг, евнух вознесется, а его — Адурахмана – Судьба отправит в пучину огненную. – По долгу службы рассуждал.
Если кто затеял недоброе, то скрывать следы будет в райском саду наслаждения дворца.
Ведь тайная тропа из этого сада выходит прямо за пределы?
— Нам о тайных тропах не известно, – Генрих посчитал, что должен вмешаться в разговор.
Иначе, стражники подумают, что он безвольный, а на слабых воду возят. – Уважаемый, – купец добавил с задержкой.
— Достопочтенный Генрих, если не ошибаюсь, – Абдурахман перевел взгляд с евнуха на купца. – Что столь почетного гостя заставило прогуливаться вместе с евнухом и девушками в райском саду Повелителя.
— То, что и других – наслаждаюсь райским садом, — Генрих уже раскаивался, что обратил на себя ядовитое внимание начальника стражи. – Ты бы пропустил нас, уважаемый, мы гуляем.
— Так гуляйте, я же вам не мешаю, – Абдурахман сузил глаза. – Только разрешите поинтересоваться, уважаемый Генрих, что у вас в мешке.
Время сейчас переходное, смутное, каждый пытается запустить руку в казну.
— На что вы намекаете, уважаемый, Абдурахман? – купец изобразил возмущение.
«В мешке кинжал госпожи Хусния, расшитые кошели убитых мной янычар. — Генрих тыльной стороной ладони вытер пот со лба. – Стражники непременно узнают их и заинтересуются, откуда они у меня.
Можно попытаться отговориться, что евнух мне продал, но тогда Юсуф в ответ и меня выдаст.
Нехорошо получается, ох, как нехорошо выходит».
— Вы вспотели, уважаемый купец, вас пучит болезнь? – начальник стражи заметил волнение Генриха.
— Кому пучит, а кому сдувает, – Генрих пробурчал. – Здесь не Северные земли, немного жарковато для меня. – И тут, как за спасительную нить ухватил мысль. – Поэтому я и отдыхаю в под сенью деревьев.