В голове госпожи Хусния, по крайней мере, сейчас, мысль о наказании для евнуха очень далеко.
— Хусния, не трогай пленницу, – Гульфия повторила замогильным тоном.
У госпожи Хусния побежали по коже мурашки.
Юсуф сжался в комок, старался слиться со стеной. – Она несет в себе смерть.
— Смерть? – госпожа Хусния смаковала слово. – Неужели, она более опасная, чем я?
Я реально могу принести смерть.
— Ты – реально приносишь смерть, – Гульфия не играла в этикет, потому что слепая не ведала ни о каком этикете.
Она говорила о том, что видела внутренним зрением. – А Наджия нереально приносит смерть.
— Ты ранила меня в сердце откровением, – Хусния застыла. – Боль вернулась ко мне.
При первом взгляде на Наджия у меня не создавалось впечатление, что она опасна.
— Она не опасна, — Гульфия провела ладонью в воздухе, словно рисовала круг. – Она – смертельно опасна, как скорпион, как тарантул.
Окраска у нее ядовитая яркая.
Окраска Наджия говорит – Не приближайтесь ко мне.
— Если бы я не знала тебя долгое время, Гульфия, то я бы решила, что ты лжешь и играешь с огнем, — Хусния задумалась. – Но что же мне делать?
Наджия – очень лакомый кусочек, чтобы я так просто вышла отсюда, не отведав его.
И мое самолюбие, моя честь пострадают, если я сдамся перед какой-то пленницей. – Госпожа Хусния с вызовом посмотрела на евнуха: — Что скажешь, Юсуф?
Ты же клялся, что будешь угождать мне во всем.
— Во всем, чем могу, госпожа, – евнух поклонился. – Если до пленницы нельзя дотрагиваться, а хочется, то смею ли я предложить, чтобы вы до нее дотронулись не рукой?
Пусть палка, или плетка, которая ее коснется, умрет, а не вы.
— Ты смеешь дерзить? – госпожа Хусния воскликнула.
Глаза ее загорелись нехорошим черным пламенем. – Твое горло тонкое, не толще, чем у гуся.
Так что держи свои дерзости глубоко внутри.
Твое счастье, что ты мне нужен пока… — Госпожа Хусния подавила свои эмоции.
В клетке воцарилось тянущееся зловещее молчание. – Может быть, ты и не настолько глуп и дерзок, как мне показалось. – Хусния начинала оттаивать.
Она с насмешкой смотрела на дрожащего евнуха.
Только его дрожь госпожа Хусния понимала неправильно.
Она уверена, что евнух дрожит от страха перед ее величием и властью.
Но Юсуф дрожал от предвкушения чего-то грозного, которое неумолимо надвигалась.
— Юсуф, тебе не о чем беспокоиться, – Гульфия произнесла сухо.
«Провидица прочитала мои мысли, – евнух еще сильнее вжался в белую стену. – Прочитала, ну и прочитала.
По крайней мере, она не видит мою смерть.
Если мне не о чем беспокоиться, то я не побеспокоюсь».
— Ее били? – госпожа Хусния властным тоном напомнила, кто здесь хозяйка.
— Наджия в нашем дворце не били, – Юсуф уже не дрожал.
Оно снова склонился в вежливом поклоне.
Удобно, потому что лица не видно. – До того, как девочка попала к нам, били ее или не били – неизвестно.
— Я смотрю, ты слишком спокойная, пленница, – Хусния сделала жест, чтобы взять Наджия за подбородок, но передумала.
Сказала же Гульфия, чтобы не трогать странную пленницу.
— Госпожа Хусния, Наджия не знает боль, – Гульфия проговорила, словно все знала.
«Гульфия видит не только будущее, но и прошлое читает, – Юсуф поежился.
Он стал вспоминать, что ужасного могла прочитать в его прошлом рабыня госпожи. – Ну и пусть, читай мое будущее и прошлое. – Юсуф смотрел на Гульфия, пытался прочитать – слышит ли она его мысли сейчас, или нет. – Гульфия, если ты меня слышишь, то понимаешь, что сколь важным мое прошлое кажется для меня, для тебя оно – незначительное.
Ты хранишь в себе тайны поважнее, чем маленькие грехи подневольного евнуха». – Юсуф облизнул внезапно пересохшие губы.
Гульфия чуть-чуть повернула лицо к евнуху.
Левый уголок ее рта немного приподнялся в подобии улыбки.