Во-первых, они были ровесницы.
Во-вторых, какая разница сейчас, когда прежний мир рухнул.
— Я хотела тебя убить, должна была убить, – Беатрис двумя пальцами взяла Ребекку за подбородок.
Котенок спрятался обратно под кафтан. – Сначала Зденек удостоверился бы, что ты это – ты.
— Я – это я? – Ребекка иронично переспросила.
— Кривой мизинец на левой руке, это раз, – Беатрис подняла свою руку на уровень глаз Ребекки. – Видишь, сравни, у меня тоже, как у тебя. – Беатрис приложила свой кривой мизинец к кривому мизинцу на левой руке Ребекки. – Сходятся?
Похожи?
— Пальцы сходятся в кривизне, – Ребекка удивилась. – Ну и что?
— А то, что кривой мизинец на левой руке — отличительный знак королевской крови по женской линии, – Беатрис ответила почти с вызовом.
— Мало ли кривых мизинцев у других девушек, – Ребекка начала понимать, что стала причиной страшной ошибки.
Кто-то увидел ее кривой мизинец на левой руке и решил, что она королевской крови.
Было бы смешно, если бы не чувствовался за спиной запах сгоревшего домика. – У моей мамы был кривой мизинец на левой руке.
Мне передалось по наследству.
Моя мама не была королевой, она была обыкновенной крестьянкой.
— Меня не интересует твоя мама, – снова жестко, почти оскорбительно, ответила Беатрис.
Оскорбительно, но честно.
Почему Беатрис должна интересоваться умершей матерью Ребекки.
И тем более, почему должна сожалеть об ее кончине?
— Я – не королевской крови.
— Юбку задери, – Беатрис почти что кричала. – Как же я тебя ненавижу.
Почему ты тупая?
Ты должна быть смышленой, умной, хитрой, изворотливой.
А ты – крестьянское полено.
Задери юбку, я приказываю.
— Да ты что? – Ребекка зашипела в ответ.
— Смотри, – Беатрис резко подняла свою юбку.
Сверкнули мраморные белые бедра. – Видишь?
— Вижу, – Ребекка разозлилась. – Вижу, что ты не мужик.
Что ты мне светишь и зачем? – Ребекка тоже закричала в истерике.
Тяжесть уходящего дня навила на плечи и на голову.
— Ну, ты и дура, – строгая леди снова произнесла. – Она схватила левую руку Ребекки и с силой притянула к низу своего живота. – Тыкай. Трогай.
Кривым мизинцем тыкай и трогай.
Хоть всю ночь, пока не поумнеешь.
— Да ты что… — возмущение застряло в горле Ребекки.
Она готова была выплеснуть раздражение и злость на эту сумасшедшую леди, но тут пальчик наткнулся на родинку около левого лепестка Беатрис.
— Это первая родинка родовая, – Беатрис нетерпеливо подгоняла Ребекку. – Где еще три родинки, ты знаешь по себе.
— Неужели? – Ребекка перевела пальчик на правый лепесток.
На противоположной стороне пальчик наткнулся на вторую родинку.
Третью родинку пальчик безошибочно нащупал на вершине, а четвертую – внизу.
Родинки образовывали ромб, окаймляли.
— Четыре родинки в виде ромба, и кривоватый мизинчик на левой руке – достаточные доказательства, чтобы ты поняла, что ты королевской крови по материнской линии. – Ребекка опустила подол платья.
Вернулась к лошади и легко забралась в седло. – У тебя же тоже самое.
— Откуда ты знаешь о моих родинках? – Ребекка была потрясена.
— Мои глаза – единственное, что я не могу контролировать в тот момент, когда говорится о нашем родстве, – Беатрис засмеялась. – Читай по моим глазам.
Чувствуешь себя триумфатором?
— Кем? Ребекка раскрыла ротик.
— Ах, да, я же забыла, что ты хоть и принцесса, но деревенщина неотесанная. – Беатрис вернула себе прекрасное расположение духа. – Теперь, ты все знаешь о себе, Ребекка.
— Да, сложилось, – Ребекка тяжело вздохнула.
Котенок за пазухой почувствовал волнение новой хозяйки и беспокойно заворочался.
— Ребекка, у тебя груди двигаются, – Беатрис захихикала.
— Сердце от волнения готово выскочить из груди, – граф Шиньон захохотал.